Либерализм и либерастия

Терминология

А надо ли уточнять использование слов либерал и либеральный, надо ли отделять некий «либерализм вообще» от «нашей либерастии»? Ведь уже привычным стало всех их называть либералами, и все понимают – кто тут у нас либерал и что такое либеральная экономика и либеральные СМИ. Однако от научной точности словоупотребления зависит, все-таки, многое, – в том числе и в публицистике: в результатах ее воздействия. Тем более что есть отличное «уточняющее» слово-эпитет: «либераст», – весьма образно помечающее «наших либералов».  Благодаря этому нам легче «развести» эти понятия и избежать путаницы. При этом либерализм – и как сумма идей и принципов, и как идеология может существовать – наряду с другими идеологиями, – но не должен становиться доминирующей идеологией даже в формате «улучшенного» (не говоря уж о нынешней либерастии). А в обществе, в общественном сознании  должно быть ясное понимание ценностей и целей либерализма, необходимо разъяснение сути либерализма, неприемлемости для России многих его догматов и опасности строительства на их основе государственного устройства.

Отделение либерастии от либерализма (неолиберализма) может создать ощущение, что либерализм не просто «лучше» либерастии, а вообще – хорош. Это, конечно, не так. Спору нет: в долгой истории либерализма – и как философского и как политического дискурса – высказано и обдумано немало продуктивного и полезного. Но перечислять эти «пользы» здесь и сейчас нет нужды: оправдание либерализма или, тем более, его апологетика, не являются ни целью статьи, ни насущной политической потребностью. А вот о вреде, который производит либерализм в его современных агрессивных формах на все человечество – говорить надо. Глубинные мотивации либералов стоит знать, но, в реальной борьбе с либерастией можно руководствоваться простым и действенным правилом: «по делам их узнаете их». Кот, укравший колбасу, руководствуется не диетой и не доктринами, у него инстинкт: чую запах, вижу добычу – бросок! Так и либераст.

Бывают ситуации, обстоятельства, в которых все эти интеллектуальные тонкости неуместны и даже вредны. Солдатам и офицерам на передовой времен Великой Отечественной войны не обязательно было погружаться в детали становления идеологий фашизма и нацизма, думать об их корнях и заботиться о терминологической точности. Все это заменили простые и действенные слова: «фриц» и «немец». Как написал К. Симонов в 1942 году: «Так убей же немца, чтоб он, а не ты на земле лежал…». Это было и точно и оправдано. Поэтому я не призываю «исправлять» всю современную публицистику, призывающую «избавляться от либералов», поскольку мы находимся с ними в состоянии «холодной гражданской войны». Но постигать суть и особенности этого самого «либерализма» – призываю. Об отличии либерализма (как системы принципов, ценностей и идеологии) от либерастии – как стратегии и тактике врага, – знать надо. Прежде всего – тем, кто должен разработать план избавления России от либерастии.

Вот о чем надо позаботиться, так это о том, чтобы не произошла монополизация ими «борьбы за свободу вообще», – а они к этому стремятся вполне открыто. Мы должны не забывать, что в нашем русском менталитете и политическом словаре были и есть другие слова и концепции свободы и народовластия. Нам надо о них помнить и включать в свой лексикон. И пусть они борются за гнилой либерализм, а мы будем утверждать Свободу!

Либерализм – как норма российской жизни

«Норму» – базовые принципы – существования Российской Федерации определяет Конституция, принятая в 1993 году. Определяет ли она или какие-то иные документы высшего государственного уровня, ценностную матрицу государства?– Да, определяет, и мы укажем – какие именно. Но перед этим напомним – как с этим обстояло дело раньше и как обстоит в других странах. Формулировка и закрепление высших ценностей в письменных документах прошло довольно долгий исторический путь от религиозных заповедей и наставлений, закрепленных в священных книгах, до появления светских законов и отделения законов божественного происхождения от законов, установленных людьми. Произошло разделение на ценности духовные и ценности светские. Светские ценности закреплялись в виде законодательных норм, в том числе и таких, как Конституция. В тех светских государствах, которые не хотят или не могут класть в основу своего ценностного базиса священные книги (Библия, Тора, Коран и т.п.), элементы духовных ценностей внедряются в светские документы. В США, например, основным документом, в котором закреплены ценности, является Декларация независимости, предшествовавшая Конституции. В СССР в подобной связке выступали Программы КПСС и Конституции СССР. Так или иначе, но у любого государства имеется документ или документы, в которых «прописан» ценностно-мировоззренческий базис государства.

Какие же ценности «прописаны» в Конституции РФ и, – что оказывается важнее и красноречивее, – каких в ней нет? Классификация ценностных ориентиров, которые присутствуют в конституциях разных стран, позволяет выделить следующие типы аксиологических идеологем[10].

1. Бог, религиозные и этические ценности.
2. Историческая традиция государственности, апелляция к предкам.
3. Государственное единство.
4. Идеологический проект, апелляция к будущему.
5. Национальное освобождение, суверенность.
6. Международное позиционирование, характер взаимоотношений с другими государствами.
7. Специфика национального жизненного уклада, особенности национального бытия.
8. Права и благосостояние человека.

Посмотрим, как перечисленные ценностные ориентиры находят свое отражение в современной российской конституции.

Параметр «Бог, религиозные и этические ценности» в Конституции РФ полностью отсутствует.  Да, Россия – светское государство, но, например Конституция Швейцарии (тоже светское государство) открывается обращением: «Во имя всемогущего Бога, швейцарский народ и кантоны, чувствуя ответственность перед Творением…».

Второй параметр – «историческая традиция государственности, апелляция к предкам» – в Конституции РФ сформулирован так: «…соединенные общей судьбой на своей земле». Что утверждает данная фраза? Она не так безобидна, как может показаться на первый взгляд. Проводится мысль, что народы России объединились, создав государство не на основе какой-либо осознанной цели, сознательного выбора, а в силу действия некой судьбы,  сведшей их на одной территории.

Третий параметр: государственное единство. Конституция РФ: «…сохраняя исторически сложившееся государственное единство…». То есть «государственное единство России»  сложилось «исторически», без объяснения причин и оснований этого единения. Стало быть, ни у народа, ни у его политических лидеров не было мотивов и целей к «складыванию» государства. Ну, а раз оно сложилось само собой, то оно и высшей ценностью может не быть, и охранять его как-то не обязательно…

Четвертый параметр: идеологический проект, апелляции к будущему. В Российской конституции этот ценностный ориентир представлен в малосодержательной форме, что называется – общее место: «обеспечить благополучие и процветание России». О каком-либо «образе будущего» и речи не идет. Не может, в этой связи, идти речь и о стратегическом целеполагании.

Пятый параметр: национальное освобождение, суверенность. В Конституции РФ есть два смысловых утверждения: «возрождая суверенную государственность» и «исходя из общих принципов самоопределения народов». Заявлением о возрождении суверенной государственности демонстрируется отрицание советского периода государственного строительства. Подразумевается, что суверенности в рамках СССР не было, – что находится в противоречии с идей политического преемства Российской Федерации Советскому Союзу и факту непрерывности национальной истории. Апелляция к «общим принципам самоопределения народов» имеет в специфических российских условиях многоэтничности и вовсе дезинтеграционное значение. Используемое в контексте обоснования государственного суверенитета и единства России, это положение Конституции работает  в прямо противоположном направлении.

Шестой параметр: международное позиционирование, характер взаимоотношений с другими государствами. Место России в мире определено в Конституции РФ следующим образом: «Сознавая себя частью мирового сообщества…». Претензии на какую-либо субъектность отсутствуют. Нет указания на хотя бы невнятные «национальные интересы». Главный ориентир – международная интеграция. Более того, п.4 ст.15 ставит Россию в полную зависимость от международного права, причем на весьма низком правовом уровне (договор): «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Седьмой параметр: специфика национального жизненного уклада, особенности национального бытия. Этот ценностный ориентир в Конституции РФ совершенно не отражен. Ощущение цивилизационной специфичности и национальной самобытности России авторам Конституции чуждо.

Восьмой параметр: права и благосостояние человека. Этот ценностный ориентир прописан в Конституции РФ со всей определенностью, можно сказать, – он в ней главный. Не только – главный – но и единственный, поскольку в перечне высших государственных ценностей (Вторая статья Первой главы) читаем: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства». И все! В этом ценностном ряду не нашлось места даже для самой России. Человек – ценность, государство само по себе – нет! В Конституции закреплена даже не иерархия ценностей (скажем: человек выше государства, – что было бы естественно ожидать в период, когда главным и единственным содержанием политики было разрушение всего советского), а просто отсутствие государства как такового в перечне ценностей. У него есть лишь обязанность охранять права личности.

К значимости социальной сферы либерасты относятся так же, как  рабовладелец к необходимости кормить рабов и даже защищать их. В Конституции есть почти бессодержательные, но позитивно звучащие слова: «Россия – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». Ну, и весь перечень причиндалов об охране труда, здоровья, оплаты труда и прочем, тоже, разумеется, там присутствует. Ценностный же статус людей в либерастическом сознании изменен: это не «народ – источник власти», это не народ, являющийся живым телом, организмом, высшей ценностью. Это – «работники», «электорат» и «потребители». Эти три функции нужны и должны находиться под контролем.

Характеризовать Конституцию РФ с точки зрения ценностного подхода иначе как либеральную и космополитическую невозможно. Так что правовой базис либерализма и оправдательный фон для либерастии надежно закреплены.

Либерасты против либерастов

Либерастические бесы из «святых 90-х» продолжают кружить над страной. Впрочем, – они не кружат над страной, а преспокойно пасутся на ее тучных нивах и смачно чавкают в ее закромах. При этом многие либерасты назойливо твердят, что они – оппозиция режиму. «Режим» при этом – тоже насквозь либерастический, но – со своим привкусом. Так что мы имеем либерастов двух сортов: одни – «системные либералы» или «сиськи», другие – «несистемные» или «несиськи». В чем их отличия и почему одни борются с другими?

Прежде всего, надо помнить, что за власть очень часто борются вовсе не идейные противники, но и единомышленники и даже близкие, кровные родственники. Власть – это так много, это так значимо, что и в истории и в современности в борьбе за власть сын походя убивает отца, брат – брата… Так что водораздел между «системными либералами» и их оппонентами – не в  идеологической сфере. Только власть способна насытить алчность либераста: и деньги и утоленное тщеславие – все дает власть.

Власть же у нас устроена по кланово-корпоративному принципу. Проникнуть в эту сложившуюся систему сложно: для большинства доступен лишь нижний слой обслуги или муравьиная доля бригадира из «среднего и малого бизнеса». Поэтому, чтобы оказаться на влиятельном уровне власти надо эту «властную вертикаль» подпилить и свалить. А потом рулить самим, сложив похожую кланово-криминальную систему управления страной, но с другим списочным составом. А «заграница нам поможет» – не смешная реплика Остапа Бендера, а золотое правило «несистемной оппозиции».

Многим  кажется, что водораздел между либерастами двух сортов – классический: националы и компрадоры. Такое встречается, но чаще бывает иначе: и «сиськи» и «несиськи» – компрадоры. Различие в том, что они хотят служить разным зарубежным хозяевам и  отдаваться отличающимися способами. Вожделенный и для тех и для других «Запад» – неоднороден и, более того, находится в стадии открытого раскола и внутренней борьбы. Причем борьбы не только за власть и влияние, – каковая никогда никуда не исчезает, – а борьбы за разные модели будущего: и собственного и всего мира. Картина этой борьбы сложна и ее описание выходит за рамки статьи. Для наших – иллюстративных – целей мы можем оперировать упрощенным описанием глобального процесса, наблюдая за борьбой внутри США – одного из главных действующих лиц мировой политики. Она явлена нам в виде борьбы «демократов» с «республиканцами», Трампа с Клинтоншей, мировых финансов – с промышленниками и т.п. Демократы-финансисты (именно их у нас и называют неолибералами), безраздельно властвовавшие над миром последние десятилетия, проиграли всего одну позицию: пост президента США. Победивший Трамп стремится ко всей полноте власти, то есть не готов ограничиться только правом подписи в Белом доме, но хочет обрести реальную власть: финансовую, к которой его пока не допускают. Переустройство мировой финансовой системы является не просто элементом борьбы за власть, но и насущной проблемой мировой экономики в целом: действующая модель (экстенсивного развития) близка к своему исчерпанию, или же – по мнению многих экспертов – уже исчерпала себя[11]. Поскольку эта модель гордо именовала себя либеральной, то и говорят не о гибели конкретной финансово-экономической модели, а о крахе либерализма или – как Путин – о том, что либеральная идея себя изжила.

Если мы обратимся к диаграмме Нолана, то американские демократы-финансисты находятся в левом верхнем углу и обозначены как «левые». Трамп – тоже неолиберал до мозга костей – в правом нижнем углу, обозначенном как «консерваторы». Важно не иметь никаких иллюзий на предмет того, что и те и другие – последовательные и бескомпромиссные либералы в своих главных ценностях. Два этих центра притяжения важны при рассмотрении наших либерастов: они вскормлены и поддерживаются «левыми» демократами-финансистами, которых в нашей прессе часто именуют «либеральной частью западной элиты».

Борьба внутри неолибералов – «Трамп – Клинтонша» – не завершена и рано говорить о победителе. Наши «либерасты-несиськи», все эти белоленточно-болотные – вернее, их кукловоды – уповают на победу  демократов-финансистов. А «либерасты-сиськи» ни на что не уповают: они стремятся удержаться возле кассы под названием Россия и бормочут лишь одно: «вовремя предать – это предвидеть». Но и это им вряд ли поможет: модель их бытия крайне неустойчива и при любом исходе борьбы мировых элит им – как условно «чему-то целому» – нет места нигде. Поодиночке, конечно, спасутся многие. У «несисек» другой расклад: победит (стратегически) Трамп – им плохо, но если победят американские «левые», у них появится серьезный шанс на снос Путина и его охвостья, на политический реванш, который будет началом окончательного конца России.

А где Путин на диаграмме? Путин дрейфует в тот же угол (уже, видимо, достиг его), что и Трамп: консервативный либерализм. Что его туда привело? Будучи, как многие из нас, продуктом распада Советского Союза, неся в себе комплекс инстинктивного выживания в эпоху радикальных перемен, обретя опору и возможность существования в специфической «питерской» среде, – среде с предельно высокой концентрацией прозападного либерализма, – Путин оказался во властном клане, выведшем его на вершину. Его дальнейший путь и намерения были достаточно очевидны и казались предсказуемыми. Но «логика обстоятельств бывает сильнее логики намерений». Обстоятельства и не утраченная совестливость, обстоятельства и присущее многим русским подсознательно сакральное отношение к судьбе народа и страны, делали свое дело. Незаметный дрейф от одного формата либерализма к другому его формату произошел. И тогда возникает ощущение, что некие формы воплощения принципов либерализма противоречат тем целям и задачам, которые надо решать «в силу обстоятельств».

Ну, а нам-то как к этому относиться? Что делать? Мы ведь ни на одной из этих сторон («сиськи»-«несиськи»): и там и там – «не наши». Порой, правда, возникает соблазн: если алчная криминальная власть и ее клановая система должны быть разрушены, то, вроде как, ненасытное отребье из несистемных либералов в этом вопросе нам пусть временные, но – союзники?

Нет, с ними нам не по пути даже в мгновенной тактической ситуации. Мотивации кукловодов «несисек» – месть и алчность, ослабление и разрушение государственности России. То, под какими лозунгами они выводят людей на митинги не должно обманывать. Мы – патриоты-антилибералы – должны не только разоблачать подлинную суть либерастов, но и  давить на власть со своими ясными лозунгами и целями. Мы должны с очевидностью отличаться от белоленточных несисек. Это должен видеть и различать не только народ, но и власть, на которую мы «давим». Внутренне противоречивая и непрочная «вертикаль власти» состоит из разных людей. В том числе и тех, кто симпатизирует нашим идеалам. Они должны видеть: куда им двигаться, с кем их будущее.

Настоящая патриотическая оппозиция (что это такое – ниже) должна не только разоблачать подлинную суть «несисек» и вред, который они приносят, – даже когда справедливо критикуют власть, – но и заботиться о главном: о той молодежи, которая поддается на их призывы. Это, быть может, самая главная политическая задача. Решается она плохо: та молодежь, которая выходит на митинги «про борьбу с коррупцией» и т.п., пока плохо воспринимает язык и образы, предлагаемые патриотами: мы не стали для них интересными, и это очень тревожно.

[10] Багдасарян В., Сулакшин С. Высшие ценности Российского государства. – М.: Научный эксперт, 2012. С.624.

[11] Хазин М.Л. Воспоминания о будущем. Идеи современной экономики.– М.: Рипол-Классик, 2019. (в печати).