Русские субкультуры и выборы

5-7 июля 2016 года

Связь между русскими субкультурами и электоральными предпочтениями

Русская культура существует как некая целостность распределенная во времени и пространстве – в том числе и ментальном пространстве. Границы русской культуры, отделяющие ее от иных культур, размыты и проницаемы, они могут быть очерчены лишь с какой-то условной определенностью. Одним из признаков принадлежности явления к русской культуре является, например, язык: любой текст, написанный изначально на русском языке – часть русской культуры. Но и текст, переведенный на русский, может и часто становится частью русской культуры в ее широком смысле. В тех сферах, где объект культуры для своего возникновения и существования не нуждается в русском языке (например – музыка, живопись или скульптура и др.) принадлежность к русской культуре устанавливается по иным, иногда и косвенным признакам. Этих признаков много, наиболее распространенными являются, например, территория  происхождения произведения или отнесение автора к русским – по признаку родного языка, например, или подданства-гражданства и т.д. Принадлежность к государственному образованию русского народа – Империя, Союз, Федерация – один из косвенных признаков принадлежности к «большой» русской культуре. Политическое содержание государственности, его идеология, правила взаимодействия народов, цели и смыслы их существования, степень влияния «инородцев» на государственную политику – суть факторы влияния на русскую культуру. Таким образом, «большая» русская культура – явление, охватывающее в разные времена различные территории, опирающееся на изменяющиеся идеологические и религиозные основы.

В рамках русской культуры формируются и сосуществуют русские же субкультуры. Это явление можно назвать и неким русским мультикультурализмом. У русского мультикультурализма история столь же долгая, как и у русского государства. В этом эссе я,  хочу поразмышлять о структуре мультикультурной русской культуры, отчетливо формирующей свои собственные, «внутренние», иногда  весьма определенно очерченные субкультуры, взаимодействующие друг с другом. Причем взаимодействие это бывает столь значительно и агрессивно, что не учитывать этого, рассматривая судьбу русской культуры нельзя. Кроме того, в ряде случаев бывает очевидной взаимосвязь и взаимовлияние между принадлежностью к определенной субкультуре и политическими, идеологическими предпочтениями. В других случаях такая взаимосвязь неочевидна, но, тем не менее, она существует и знание о ней чрезвычайно важно для постижения состояния общества и направлений его изменения.

Русские субкультуры формируются на основе разных идентификационных признаков: этнических, идеологических, религиозных, географических и пр. Например, татарский поэт Муса Джалиль, является, несомненно, частью татарской культуры (целостной в своем собственном гомеостазе). Но он же, ставший всей своей судьбой частью советской культуры, будучи переведенным на русский язык, является, одновременно, и частью «большой» русской культуры. Вообще вся советская культура является субкультурой внутри «большой» русской культуры, определенной и временными и идеологическими и географическими границами.

Советская идеология ставила перед государством и обществом определенные цели и более чем активно формировала то, что названо советской культурой, в которой «диалектически взаимодействовали» национальные культуры. «Ленинская национальная политика» состояла, в том числе, в развитии национальных культур, в формировании их как «национальных социалистических». Надо признать, что в этом отношении Советская власть немало преуспела: во всех союзных республиках не просто открыты театры, школы, академии наук, творческие союзы, но создана целая взаимосвязанная система последовательного развития этих культур. Ничего подобного в мировой истории никто и никогда не делал и даже не помышлял о подобном.

Результат у этой политики, однако, мягко говоря, неоднозначный: развившись, национальные культуры легко вовлеклись в процесс разрушения государства и немало способствовали его распаду. Мало того: так называемое «развитие» выделило из себя крайне враждебную по отношению к матрице, ее породившей, субкультуру, казавшуюся сперва просто антисоветской, но, по сути, являющуюся концентратом ненависти к культуре русской. Представители этих субкультур оформились институционально и представлены ныне как суверенные государственные образования, как общественные движения и политические партии и как субкультурные сообщества без формальной институализации.

Русская культура, как и всякая иная, явление во многом экстерриториальное. Поэтому во всех вновь возникших государствах она не исчезла полностью, поскольку остались ее потребители и даже ее творцы. Изменившийся в этих государствах статус русской культуры не способствует не то что ее развитию, но даже сохранению. Тенденция вытеснения русской культуры не только из дня сегодняшнего, но и из прошлого носит целенаправленный, поддерживаемый новообразованными государствами характер.

На оставшейся территории – части основного, «ядерного» ареала формирования и существования русской культуры, каким был Советский Союз (а до него – Российская Империя), называемой ныне Российская Федерация, динамика и процессы развития русской культуры протекают в более благоприятных условиях, нежели в отколовшихся окраинах. Тем не менее, говорить о естественном, продуктивном и благополучном развитии русской культуры трудно. Идеологический диктат «строительства социализма» сменился диктатом ненависти к этому периоду истории и к значительной части рожденной им культуры. Наряду с этим – основным – содержанием доминирующей идеологии, культуре предписано участвовать в строительстве капитализма в той его жуткой форме, каковая осуществляется ныне в России. Роль регуляторов «культурного процесса» вместо партийных и государственных органов советского периода, выполняют новые органы власти, а также механизмы финансовой зависимости сферы культуры и манипуляции общественным сознанием посредством СМИ, освоивших весьма эффективные технологии. За этим стоят не те же самые, но по сути своей подобные прежним, органы государственного контроля, оформленные в виде клановых властно-имущественных комплексов. Борьба и конкуренция за власть между ними имеют место, но все они находятся под защитой государства, ими порожденного.

Столкновение субкультур или борьба за выживание

Властно-имущественные комплексы  («элиты») формируют инфраструктуру и окормляют соответствующие сегменты общества, способствуя формированию русских субкультур. Доминантами в них могут быть религиозные факторы (наиболее очевидные – православие, ислам и иудаизм), этнические (еврейские, «кавказские», татарские, башкирские и т.п., вплоть до таких экзотических, не существующих как этносы, но заявляющих о себе как о таковых – казацкие, сибирские, поморские и др.),  и идеологические, принимающие зачастую крайне упрощенные формы типа «патриоты» (непонятно или понятно какого толка) или «западники» (тоже весьма различные по свей масти).

Все эти субкультуры вовлечены в борьбу за ресурсы, за влияние на общество и его политическую элиту, за собственное выживание. При этом каждая субкультура несет в себе в качестве базиса не столько «прялки-щи-форшмак», сколько этический базис, представление о том, «как все должно быть». Поэтому конкуренция русских субкультур принимает идеологическую окраску. Политическая борьба без идеологии невозможна, это вроде как «сухое плаванье»: подурачиться можно, а поплавать нельзя. Идеология – система координат политики, ее измерение, язык и инструмент. Но очень важно уметь видеть: от имени и во имя какой субкультуры та или иная политическая сила, тот или иной властно-имущественный клан, действует. Идеология и провозглашаемые ценности – вторичны, по отношению к этическому базису субкультуры. Бороться за тожество «рынка», «общечеловеческих ценностей», «идей марксизма-ленинизма» и т.п. можно от имени и во благо «советского народа», католицизма, православия, ислама или атеистов, от имени и во благо русских, евреев, татар или лиц, отказавшихся от этничности и т.д. Культурная принадлежность, идентификация – это наиболее полное отражение личности, пребывающей в своей полноте и сложности. Культура, к которой индивид относится, формирует в нем  комплекс базовых идентификаторов личности: представление о должном, о добре и зле, о справедливости, о смысле и целях жизни и т.д. Свою увлеченность политическими теориями и моделями, политиками и партиями индивид соотносит со своим внутренним «человеком культуры» и пытается найти нечто гармоничное его представлениям о должном и правильном, либо так или иначе уравновесить, сгладить возникающие ощущения дисгармонии.

Непросто распознать в борьбе за место под солнцем столкновение отличающихся друг от друга, но все еще русских субкультур: русско-русскую, еврейско-русскую, православно-русскую, мусульманско-русскую, прозападно-русскую, либерально-русскую, монархически-русскую… Сколь бы ни были неточными эти условные наименования, субкультуры существуют и все они – конкуренты как в борьбе за ресурсы и влияние, так и в борьбе за будущее, поскольку их представления о надлежащем будущем не совпадают.

В качестве примера можно рассмотреть еврейско-русскую субкультуру – как наиболее проявленную, яркую, устойчивую, влиятельную, с длительной историей непрерывного существования. Важно также, что в этой субкультуре  один из основных идентификационных признаков – этничность – работает с высокой точностью. Евреи сохраняют свою этничность и знание об этом на протяжении веков, во многих поколениях независимо от страны пребывания, государственного строя и отношения к ним со стороны общества, власти, идеологии и пр. Исключительная приверженность евреев к собственной этничности облегчает задачу исследования явлений, в которых этот признак надо учитывать. Определение этничности именно «по крови» – важная особенность еврейского этноса. Не потому что этого подхода нет у других – такое в истории встречалось. Например – наиболее выпукло и памятно – у немцев периода нацистской Германии. Но такой подход у других народов удерживается недолго, ему на смену приходит определение этничности по вовлеченности в культуру, по территории проживания или подданству (гражданству), по религиозному предпочтению и т.п. Евреи же не отказываются от своего подхода  веками и пользуются им в своей обыденной жизни, включая систему распознавания «свой-чужой» – порой на подсознательном уровне. Для формирования еврейско-русской субкультуры этот фактор имеет значение, хотя мнение о «всемирной еврейской солидарности» существенно превосходит реальность. Отметим, что еврейско-русская субкультура обладает высокой степенью политической субъектности: она знает – чего она хочет, к чему стремится и часто обладает достаточными ресурсами для движения к своим целям.

Что касается «русско-русской» (название условное, поскольку определить ее этнически затруднительно) субкультуры, то она неоднородна настолько, что сама разбивается на некие ареалы, суб-субкультуры, которые условно, за неимением других слов-признаков, можно обозначить как: просоветскую, православно-демократическую, православно-монархическую, либерально-демократическую и т.д. Я подчеркиваю, что это не идеологические, политические или религиозные линии разлома – это разлом внутри культуры, раскол ее фундаментальных основ, таких как этическая система и ценностная матрица, происходящий на уровне личности. Вышеназванные измерения и разломы – политический, идеологический и др. – вторичны по отношению к разломам культурным. Культурно-ценностный набор у каждого человека складывается в течение всей жизни, что-то в нем остается неизменным, а что-то меняется. В культурной матрице личности могут самым причудливым образом быть смешаны такие предпочтения и оценки, которые в политическом, скажем, измерении, не могут сочетаться в одном человеке. Поэтому культурная матрица, влияя на оценку тех или иных политических, идеологических и т.д. систем взглядов, допускает достаточно широкий спектр возможностей, поскольку редко находит однозначное соответствие своим сложным комплексам в политическом, идеологическом и даже религиозном пространстве.

У некоторых из этих суб-субкультур есть свои организации, свои авторы, лидеры, СМИ, есть представления о должном, системы и иерархии ценностей.  При этом между ними нет солидарности, они чаще всего не конкурируют, а враждуют. Несомненный факт единства их общей «большой» культуры, единственности и абсолютной ценности государства, утрата которого означает для них всех общую гибель – ни в малейшей степени не побуждают их к консолидации. Поэтому русско-русская субкультура – политически бессубъектна как целое. В то время как суб-субкультуры обладают признаками ограниченной, но субъектности – что позволяет им вести целенаправленную борьбу друг с другом. Политической сборкой русско-русской субкультуры, формированием ее целостности по каким-либо измерениям не занимается никто. Расчленением и размежеванием – многие. В результате то, что должно быть ядром русской культуры таковым не является, а без ядра нет и суммарной политической воли, общей цели,  ценностной и этической матрицы. Это признак смертельно опасной слабости русского народа – что бы и как бы мы ни понимали под этим наименованием.

Выборы-2016 как проявление видовой борьбы субкультур

Политические предпочтения, которые в период выборов принимают материализованные формы – «за кого голосовать?» – базируются, в основе своей, на не всегда осознанной  принадлежности к субкультуре. Именно «человек культуры», сидящий в каждом из нас, улавливает и оценивает  флюиды, исходящие от политических партий, их лидеров и почти одинаковых лозунгов,  «субкультурный анализатор»  классифицирует их  как «свои» или как «чужие».

За кого же призовет голосовать этот анализатор представителей разных субкультур в сентябре 2016 года?

Многие «просоветско-русские» проголосуют за КПРФ: и по привычке и от отсутствия альтернативы: тем, кто позитивно относится к попытке воплощения идей социальной справедливости в советский период пока не найти другой партии с таким посылом. Отдельные «красные» отсветы исходят и от «Родины» и от «Справедливой России» и от  более мелких партий типа «Коммунисты России».

«Антисоветски-русские» разных сортов – монархисты, националисты, радикал-православные, «белые», «власовцы», «западники» и т.п., в большинстве своем не принимают даже легких красноватых оттенков в политической палитре. Но и в той группе партий, для которых антисоветизм является основным ценностным и политическим ядром (типа ПАРНАСа или «Яблока») для многих из этих русско-русских субкультур окажется слишком много антипатриотизма, закамуфлированного в экономические программы, а то и явственной русофобии, загримированной под антисоветизм. По большому счету антисоветски-русским голосовать не за кого, им придется идти на компромисс, откликаясь на те или иные вторичные признаки, идти по пути выбора «меньшего зла». Таковым для многих может стать «Единая Россия», но кто-то сочтет приемлемым прислониться к одной из трех «патриотических» сосен: ЛДПР, «Справедливая Россия» и новоиспеченная «Родина».

Лидеры этих партий, действующих практически на одном поле,  хотят наловить побольше электоральных карасей, но не вполне ясно представляют себе – как это сделать в текущем сезоне. Прошедшие партийные съезды, принятые программы и лозунги это подтверждают: программы невыразительны, скучны, содержательно вторичны. Можно ожидать, что в ход пойдут старые, проверенные способы. Браконьер Жириновский, как всегда, жахнет динамитом марки «Я за русских, я за бедных» и в качестве бонуса потребует немедленно расстрелять Зюганова во дворе Государственной Думы за все преступления коммунистов. Часть оглушенных им «карасей» всплывут кверху брюшками, останется их сачком собрать и – новый цикл полного «думского» счастья обеспечен: «Здравствуйте, Геннадий Андреич, как отдохнули, не слишком ли я Вас тогда?..». Кающаяся за позор прошедшего созыва «Справедливая Россия» снова пойдет над пропастью по канату: «За Путина, но против его политики!» Канат марки «справедливость» еще крепок, хоть и подгрызен соратниками Миронова. Если бы этой партии достало глубины понимания ценностно-этической матрицы народа, они могли бы объединить несколько русско-русских суб-субкультур, сформировать то самое «ядро», которого не хватает, но – судя по первым признакам, они снова сыграют старое экономико-критическое танго. Но, как бы хорошо оно ни было исполнено, это инерционный сценарий, при котором сам канат над пропастью еще выдержит, а вот канатоходцы могут и свалиться. Ставший, в этом случае, ничейным канат-концепт «Справедливость» будет ждать следующих выборов.

«Родина» – в затронутом контексте русских субкультур – обладает хорошими шансами на успех. Для нее еще возможно построение стратегии, адекватной реальной матрице электората, но пока ею не использованы те слова и образы, которые могут всколыхнуть, зацепить и привести к избирательной урне.  Предвыборный программный съезд «Родины» показал – в какую систему координат партия себя вписала: лидер нации Путин, которому противостоят засевшие и в органах власти, и во многих других местах разного рода «сопротивленцы линии Путина». «Родина» же в этой системе координат – за Путина, за армию и флот, за возрождающийся ВПК и его лидера – Рогозина. С прагматической политтехнологической точки зрения – вполне рабочая схема. Именно такой образ происходящего в стране уже существует в умах и сердцах многих. Но я не уверен, что этих «многих» будет достаточно, потому что от программных документов и пропагандистских материалов партии не доносится необходимый для успеха набор мелодий. Говорю об этом невнятно и иносказательно, потому что облик партии пока еще в процессе формирования, посмотрим – как он будет мужать и крепнуть.

В общем, как это давно стало ясно, выборы сведутся к альтернативе «за Путина» и «не за Путина», хотя в каждом из этих «направлений мысли» будут по несколько книжек-раскрасок. Тех, кто «за Путина» поглотят вышеназванные думские партии, «Родина» и, по мелочи, еще несколько других смешных партий.  О «Единой России» в связи с проблемой ее привлекательности для электората, поиска языка и т.п. говорить нет смысла. Работа правящей партии с электоратом – это ворожба, а не осознанный процесс, хоть бы и замешанный на чистых эмоциях. Нет тут даже чистых эмоций, это – гипноз. Проверенный, действенный медицинский гипноз, в котором вместо слов «ваши веки тяжелеют, ноги теплые» и т.д., мерно как альфа-ритм мозга из подсознания звучит «Пу-тин-власть, Пу-тин-власть, Пу-тин-власть…» Похоже, что можно исходить из модели, в которой более половины мест в Думе в розыгрыше просто не участвуют.

И это не так уж плохо: мем «за Путина» несет в себе важный для многих смысл, вернее ощущение, связанное с рациональным или инстинктивным  осознанием исключительной ценности сбережения российской государственности как таковой. Даже будучи глубоко разочарованными в реально сложившемся государственном устройстве, на дух не принимая систему коррумпированного государственного управления, не соглашаясь с властью воровского олигархата, вылупившегося из мошеннической и криминальной приватизации, даже отвергая все это «до основания», «запутинцы» разных сортов чуют, что именно он, Путин, сегодня тот последний крюк, выступ, за который зацепилась летящая в пропасть Россия. И пусть уже немеют пальцы, путь враги бьют по костяшкам, путь Путин проводит в жизнь неверную политику – надо за него держаться: иначе всеобщая гибель. Я считаю это чувство правильным, хотя гибель, конечно, если и наступит, то не всеобщая: есть те, для кого именно гибель России – источник собственного роста. Но Путин сегодня, действительно – «скрепа». И никакая не духовная, а самая материальная. Надежда на то, что «логика обстоятельств» вынудит Путина изменить политику – имеется, надежды на то, что «антипутинцы», придя к высшей власти, сохранят государственность и остатки суверенитета – нет.

К сожалению, «запутинские» партии, – а это почти все влиятельные партии, – пока не способны подать электорату более полноцветный набор сигналов, они не могут адекватно откликнуться на  сложный спектр ожиданий, рождаемый субкультурными сегментами русского общества. Поэтому выборы 2016 года пока формируются как процесс не политический, а карнавальный: предпочтение той или иной «запутинской» партии отдается на основании симпатии к фотографиям и именам «списочных» кандидатов в депутаты.

Тем, кто «не за Путина», деваться, особо, некуда. Есть старые, изношенные, но привычные  «ПАРНАС» и «Яблоко», куда и отправятся некоторые представители соответствующей субкультуры. И им друг с другом будет хорошо: снова гонимы, и снова правы во всем. Голосов, достаточных для прохождения в Думу, они, скорее всего, не наберут, но их манифестаций в ходе выборов будет достаточно для продолжения политической пропаганды на своих площадках – «Эхо Москвы», «Дождь»,  «Новая газета», «Сноб» и т.п. Ясно, что за эти партии вполне искренне проголосуют представители  еврейско-русской субкультуры, находя в их позиции немало гармонирующего с их системой ценностей и представлениями о должном. В частности, так беспокоящая представителей других русских субкультур опасность дальнейшего распада России, не кажется представителям этой субкультуры чем-то катастрофическим. Они и распад СССР не считают «геополитической катастрофой», потому что для их субкультуры никакой катастрофы не произошло. Напротив – частичная или даже полная утрата суверенитета может быть приемлемым вариантом «размена»: мы им наш суверенитет, они нам – «нормальную страну», вписанную во все аспекты западной цивилизации, не лезущую никуда со своим «особым путем» и т.д. Эта русская субкультура наиболее экстерриториальна, наиболее космополитична и вполне комфортно существует  во многих странах, где живут «русскоязычные». Так что глобализированный мир без границ вполне отвечает их идеалам и представлениям о будущем, в котором будут жить их дети, вовсе не обязательно сохраняющие русский язык и привязанность к культуре их отцов и дедов.

Есть, однако, такая «запутинская» партия – «Партия роста», – которая почти по всем прочим критериям должна быть в одной авоське с «Яблоком» и «ПАРНАСом». И, думается, что она перетянет значительную часть «яблочного» электората. За «Простатит» вполне комфортно проголосуют те, кто в прошлом голосовал за «Правое дело», те, кто считает реформы Ельцина-Гайдара – правильными по сути, но просто не доведенными до конца, те, кто «верит в рынок», кто не отделяет себя и своих детей от «общечеловеческих ценностей», кто хочет продолжать добывать деньги в России, а тратить их на Западе. В общем, это значительная часть либеральной тусовки, не желающая голосовать «за Гришу» и явно провальный ПАРНАС. То, что они сейчас «как-бы за Путина» – легко демпфируется загадочной улыбкой и многозначительным: «Ну, мы там еще посмотрим кто – где и кто – кого…». «Партия роста» может стать приемлемым компромиссом для значительной части представителей разных субкультур. Уже совершенные и добавляющиеся по ходу политтехнологические ошибки вызывают у заметной части электората досаду, но это будет прощено и великий принцип безысходности дело подправит.

Разумеется, помимо всех этих факторов, народ находится в поле влияния других, часто более существенных эмоциональных вихрей, заставляющих, порой, менять свои предпочтения очень быстро и радикально. К ним относится весь эмоциональный нарратив, формирующийся сообщениями о «международной обстановке» и месте в ней России. Это и Украина, и Сирия, и Евросоюз, и Китай и выборы в Америке. Манипулятивные возможности у этой картинки огромны и кто ее формирует, тот задает основной эмоциональный фон в стране. Столь же влиятельна картинка, формирующая ощущение катастрофичности экономического положения в стране, демонстрирующая тотальное воровство в системе власти, уничтожение систем образования и здравоохранения, обнищание населения… Судьба России в этой картинке описывается просто, но доходчиво: позади стыд и мрак, впереди жуть и беспросветность. Помещенный в экзистенциальную эмоционально-культурную среду ждет спасения и спасителя, – но у каждого из субкультурных типов свой образ спасения и спасителя.

***

Предлагаемый взгляд на происходящее, как на проявление «видовой борьбы» русских субкультур, представляется не только занимательным с точки зрения наблюдателя, но может служить дополнительным инструментом работы политтехнолога – инструментом более точным и чувствительным, нежели анализ электората по вторичным признакам: идеологические, политические установки и предпочтения. Мастерство эмоционально-образной коммуникации способно привести к успеху.