Сергей Белкин: «О нас и нашем городе обязательно должен узнать весь мир»

Интервью Сергея Белкина Коммерсант-PLUS

– Сергей, Вы написали книгу, которую я и мой друг, ныне, к сожалению, покойный, писали в своих головах лет так двадцать пять кряду. Книга эта была устной и так не обрела бумажной, так сказать, плоти. После смерти моего друга я пытался что-то записать из наших совместных воспоминаний, однако выходило как-то вяло, и я отложил на время эту затею. И вот, читаю «Hallo, Brother!». Удивительная вещь – местами почти текстуальное совпадение с тем, что когда-то мы рассказывали друг другу. Видимо, дух Кишинева 60-х – 70-х годов на многих действовал столь же благотворно и многим есть, что вспомнить. Кишинев в Ваших произведениях – словно бы отдельный герой, переходящий из произведения в произведение. Трудно забыть наш город?

– Забыть невозможно. Да и не нужно. И дело не только в том, что вспоминается молодость, которая всегда кажется прекрасной и безоблачной. Вы правильно подметили: Кишинёв – самостоятельный герой. И не только литературных произведений. Кишинёв – важнейший фактор жизни, да и не только моей, а всех, кто жил здесь прежде и живет сейчас. Отнеситесь к нему с искренней добротой и интересом, и он ответит вам бескорыстной любовью, будут питать вашу душу на протяжении многих, многих лет. В мире не так уж много городов, у которых нашлись свои певцы и летописцы. Немало гениальных и великих писателей и поэтов воспевало Париж, Лондон, Рим, Прагу, Москву, Петербург… И не удивительно: это мировые столицы, в них устремлялись честолюбивые таланты, о них и хотелось им писать. Городам не столь известным и значительным повезло меньше. Счастливо сложилась, например, литературная судьба Одессы. И не так уж легко будет продолжить этот ряд – ряд городов, о которых не просто много писали, а которые становились полноправными участниками, литературными героями. И дело здесь, наверное, не в самих городах, а в благотворной случайности совпадений. Я всегда гордился Кишинёвом и его обитателями, которые казались мне людьми необыкновенными, особенными, ни на кого не похожими. Я ревновал к другим городам, о которых всё пишут и пишут, а про Кишинёв всё никто не писал и не писал. Наступило время, когда я осознал: если не я – то кто же? Ведь о нас и нашем городе обязательно должен узнать весь мир. Вот так и пошло…

– Искушенный читатель при чтении Вашего «ассе» (ассоциативного эссе), несомненно, вспомнит «мовизм» Валентина Катаева, произведения, написанные им в этом стиле. Там тоже цепь ассоциаций, цепляющихся одна за другую. Насколько «ассеизм» родственен «мовизму»? Может быть, такой стиль присущ образу мыслей южного человека, которому хочется многое сказать, но не успевает он выстроить всё в стройный академический ряд – как учили в школе писать сочинения: по плану, по схеме, с вступлением, основной частью и заключением?

– За сравнение с Катаевым – низкий поклон. Это один из моих самых любимых писателей, а его стиль и манеру письма я действительно почитаю за образец. Влияние на меня Катаевской прозы несомненно, я это знаю и этого не стыжусь. Вы, видимо, точно подметили особенности темперамента и мышления южного человека, его склонность к вербальной культуре, его стремление добавлять и добавлять всё новые краски, новые нюансы, украшать свою речь интонационно и с помощью жестов. Поэтому и в плавном течении академического текста ему тесно. Кроме того, нельзя не учитывать и современный ритм жизни, невероятную, калейдоскопическую смену впечатлений, событий, звуков, картинок… Наконец, всё в «Hallo, Brother!» вращается вокруг джаза, джазовой импровизации. Поэтому и проза импровизационна, и образы-темы звучат по-разному, сменяя друг друга, однако, оставаясь при этом в единой гармонической структуре. У меня был даже вариант названия жанра – «джассе»: джазовое ассоциативное эссе.

– Ваши произведения о Кишиневе всегда слегка грустны, как грустны, наверное, любые воспоминания о юности. Ностальгия – это зачастую идеализирование прошлого. Как прошлое соотносится с настоящим? Не конфликтует?

– Это непростой вопрос… Моё прошлое не конфликтует с настоящим. Оно его украшает, наполняет радостью и эмоциями, которых в настоящем порой уже и нет. Тот прежний мир не утратил для меня своей реальности и ярких красок. Это «праздник, который всегда со мной». Но моё мажорное восприятие прошлого не есть его идеализация в узком пропагандистском смысле. Я не забыл не только всё хорошее, но и многое из весьма неприятного. При желании я мог бы живописать в самых ужасных красках кошмары «коммунистического режима», но у меня нет такого желания. Мне приятно пить выдержанное опьяняющее вино моей молодости, а не травиться прокисшей бурдой. А грусть… Грусть, нежность и любовь – лепестки одного цветка.

– Примечательно, что в Ваших произведениях нет брюзжания, мол, вот, мы, в наше время… не то, что нынешнее племя… Как Вы считаете, молодые люди с интересом прочтут Ваше «ассе»?

– Я бы очень этого хотел. Ведь пожилым и старым всегда кажется, что они уходят непознанными, недооцененными, что пришедшее поколение не знает о них чего-то самого важного… И я точно такой же. С тем лишь уточнением, что стараюсь не сравнивать эмоциональный мир людей, находящихся в разных гормональных состояниях, а поэтому не брюзжу. Может, просто ещё не дожил до настоящей «зрелости»? А, скорее всего, просто хочу, чтобы читать меня было интересно и весело. Гениальных скучных нравоучений, самокопаний в сумерках собственной психики написано предостаточно и пишется еще. Брани в адрес современной молодежи выплескивается больше, чем когда-либо выплескивалось – хотя бы в силу большей развитости и доступности информационных ресурсов. А им – молодым – намного труднее, чем нам было в их возрасте, да и чем нам теперь.

Сознавая, что сам не хотел бы быть сейчас молодым, не хотел бы решать проблемы, которые им приходится решать, я не вправе на них и серчать. Они живут в более сложном и более жестком мире, нежели я в молодости. Я лишь восхищаюсь их смелостью, готовностью жить в непрерывно меняющемся мире, лишенном строгих правил и ограничений. А они – несмотря на все сложности – так же веселы как мы, так же беззаботны и романтичны как мы, и они построят в своем сознании, в своем воображении, в своей памяти новый Город, который будет походить на наш, но будет и отличаться. Там тоже будет звучать музыка – но другая, там тоже будут цвести цветы – но другие… И всё же это цветы и музыка!

– Сергей, Ваши читатели в Кишиневе всегда с надеждой ждут новых встреч с Вашим творчеством. С надеждой – потому что Вы напоминаете всем нам про то, что наш город всегда был мирным, весёлым, немного беззаботным городом… (Во многих уголках планеты живут люди с мудрой хитринкой в глазах – это кишинёвцы. Одесситы создали всемирный клуб своих земляков. Думаю, что если кинуть клич и попросить откликнуться знаменитых кишиневцев, то клуб одесситов мог бы кое в чём нам и позавидовать). Чего нового ждать Вашим читателям?

– Спасибо за теплые слова. А Всемирный клуб кишинёвцев – замечательная мысль. И осуществить её в эпоху Интернета не так уж и сложно. Уже есть такие сайты, как «kishinev.ru», на котором существует нечто вроде такого клуба. Что касается новых произведений – работаем-с… Правда последнее время пишутся больше философско-публицистические статьи. Например, недавно вышла статья «Столкновение цивилизаций как внутренняя проблема России». Кстати сказать, столкновение цивилизаций внутренняя проблема не только России, но и Молдавии, и многих других стран. Скоро выйдет статья «Общественная нравственность. Куда движется норма?». Кроме того, я вовлечен в некоторые общественно-политические проекты: Международный Форум «Диалог цивилизаций», являюсь участником Межпартийного Совещания по внешней политике при Государственной Думе России и др. Но, кое-что потихоньку пописываю. На крупные вещи порой не хватает времени, хотя я и стараюсь его находить, а вот стишки иногда рождаются быстро. Вот, например, недавно написанное, по мысли перекликающееся с темой нашего разговора:

Не хочу я читать о плохом,
Я хочу почитать о хорошем.
Не хочу я писать о плохом,
Я хочу написать о хорошем.

Напиши мне, поэт, о любви,
О веселье и смехе, о грусти…
Душу рвать над страной не зови,
Лучше душу возьмем и отпустим!

Отпусти её нà берег моря,
Отпусти на вершину горы…
На вершине у моря нет горя,
Только солнца и ветра дары.

Не зови меня драться и биться,
Не зови драчунов разнимать.
Дай хоть на ночь однажды забыться,
И увидеть живой свою мать.

Напиши, как идут рыбаки
С тихим неводом по мелководью…
О плохом ты писать не моги –
Нет плохого у нас и в заводе.

Не хочу я читать о плохом,
Я хочу почитать о хорошем.
Не хочу я писать о плохом,
Я хочу написать о хорошем.

– Спасибо большое, Сергей, за интервью. Желаем Вам новых произведений, новых читателей, новых успехов!

– Спасибо Вам. А всем читателям газеты хочу пожелать жить долго и счастливо, поменьше думать о плохом, а вспоминать только хорошее. А если хорошее станет забываться, я постараюсь напомнить.

Интервью провёл Александр Вискалов