Идеология промышленного развития

март 2018 года

Альманах «Развитие и экономика», №19

Почему приходится год за годом повторять очевидное: успешно то государство, которое обладает развитой промышленностью, способной производить конкурентоспособную продукцию? «Успешное» – означает высокий уровень самостоятельности в сфере политики, экономики и культуры, это означает способность ставить собственные цели, вырабатывать модели развития, следовать им на практике и защищать их от всевозможных угроз и вызовов, откуда бы они ни исходили.

Кажется, что ни у кого не осталось сомнений в том, что самодостаточное государство не может быть таковым, если оно не опирается на промышленную экономику. На всякий случай выскажем банальное: промышленная экономика – это не раздел экономики; раздел экономики – экономика промышленности. Промышленная экономика – это мировоззренческий базис развития государства, его самостояния.

Есть у нас такой мировоззренческий базис?

Нет. Мы его утратили, он размыт и подменен мировоззренческими деривативами. Вместо фундаментальных, базовых ценностей в общественное сознание и в управленческую практику внедрены вторичные сущности, инструменты: «идеологии», «верования», «демократия», «свободы», «рынок», «конкуренция», «частная собственность», «предприимчивость»… Внедрившись, эти информационные мемы стали управлять смыслами, стратегиями, заслонили цели и ценности, которые общество должно вырабатывать, формулировать и распознавать.

Мировоззрение – весьма сложный продукт, складывающийся на протяжении жизни человека. Независимо от того, можете ли вы описать собственное мировоззрение или нет, оно у вас имеется. Оно имеется у каждого человека, – хотя бы и непоследовательное, эклектичное, противоречивое, но есть. Мировоззрение как целое складывается из следующих частей: картины мира, его описательной модели; объяснения устройства мира, его возникновения и развития, его начала и конца; отвечает на вопросы «что хорошо и что плохо», «что и как следует делать», определяя этику и ценностный мир; отвечает на вопросы «что является правдой», «как отделить истинное от ложного»; наконец, мировоззрение отвечает на вопрос о самом себе – «из чего и как оно собирается». Мировоззрение – каким бы оно ни было – является чрезвычайно важным фактором, базисом, определяющим целенаправленный и осознанный характер деятельности людей.

Общаясь друг с другом, мы более или менее точно фиксируем вторичные по отношению к мировоззрению признаки и свойства – такие, например, как идеологические, политические, религиозные предпочтения, вкусовые пристрастия и многое другое. Поэтому чаще всего мы воспринимаем и идентифицируем социальные группы по этим – вторичным по отношению к мировоззренческому базису – проявлениям общественного сознания, среди которых на первом месте по своему влиянию находятся идеологии. Мы говорим о либеральной, коммунистической и прочих идеологиях, занимаемся критикой и борьбой идеологий. Довольно часто мы при этом не можем самих себя уверенно отнести к той или иной идеологии, не можем также полностью отмести всё содержание не нравящейся нам идеологии. Критикуя, скажем, либеральную идеологию, мы не призываем отказаться от многих свобод, провозглашенных ею, и т. п.

Погружаясь в существо вопроса, мы начинаем понимать, что нам нужна некая своя идеология, вбирающая в себя всё хорошее из других идеологий и отбрасывающая всё плохое. Мы также понимаем, что для различения хорошего и плохого нам нужны ясные критерии, и в качестве таковых пытаемся взять, например, критерий развития: всё, что способствует развитию общества и человека, – хорошо, а что мешает – плохо. Как только, вооружившись этим критерием, мы вступаем в диалог или дискуссию, обнаруживается, что наши оппоненты тоже за развитие, только они иначе понимают – что есть развитие. После этого дискуссия либо переходит в политическую перебранку со взаимными обвинениями, либо она будет пытаться уйти на ту самую мировоззренческую глубину (или высоту), которой пока нет места в общественно-политическом дискурсе.

Но не в том лишь проблема, что мы не опускаемся до самых глубин и не взмываем до самых высот интеллектуализма, а в том, что польза – прямая общественная польза – от наших умствований и дискуссий очень уж мала. И стоит попытаться разобраться, почему так. То ли идеология развития не разработана теоретически, то ли не приведена к виду, удобному для усвоения властью, то ли во власти нет реципиентов, распознающих в этой идеологии свои собственные перспективы, то ли всё вместе, то ли что-то иное?..

Мы настойчиво и давно говорим о необходимости изменения экономической политики в направлении промышленного развития, об изменениях в кредитно-финансовой, налоговой сферах, о важности финансовой поддержки производителей. Но к сожалению, эти призывы – при всей их убедительности и глубокой аргументации – оказывают слишком малое влияние на органы власти. В чем же дело? Отбросим мысль о том, что органы власти, правительство сознательно вредят России, что их целью является окончательное разрушение промышленности и остановка развития, распад страны и т. п. Попробуем понять мотивы и, по возможности, мировоззренческий базис властной элиты, основываясь на котором в жизнь проводится именно такая политика. Важно также понимать и умонастроения населения, той самой «производительной силы», без которой никакое развитие невозможно.

Сама по себе программа, план промышленного развития и даже его успешная реализация не представляются несбыточными и даже сложными, если и власть, и общество единодушно этого хотят, к этому стремятся. В случае такого единодушия проблема превращается в «счетную» задачу, в проект. Но мы стоим перед иной проблемой: как этого единодушия достичь? Что и как надо сделать, чтобы власть такую цель перед собой и обществом поставила?

Российское общество сложено из носителей самых разнообразных идеологий. Упомянем некоторые – наиболее распространенные – из них. (Но при этом не забудем указать, что чаще всего встречаются эклектичным образом переплетенные идеологические конструкты: встретить либерала в чистом виде так же трудно, как и «идеального» коммуниста.)

Либерализм провозглашает в качестве главной ценности свободу личности, приоритет индивидуального над коллективным, минимизацию влияния государства на жизнь граждан, свободу мысли и свободу совести. Либерализм ратует за прогресс, демократию, равенство всех людей. Важными принципами либерализма являются терпимость к иным взглядам, верованиям, убеждениям, мнениям. Разрешение противоречий следует искать путем разумного, рационального их обсуждения и поиска согласия. Экономическая модель, соответствующая этим взглядам и принципам, основана на идеях свободного рынка, конкуренции, вмешательство государства ограничивается установлением правил игры (приоритета закона). Именно эта идеология и эта экономическая модель являются доминирующими в России. При внимательном рассмотрении фактической реализации принципов либерализма в России становится очевидным существенное несоответствие идеалов либерализма и их практического воплощения в жизнь. Если говорить только об экономической модели, не касаясь всех прочих сфер, то и тут мы видим отсутствие свободной конкуренции, манипуляции рынком в интересах монополий, коррупционное сращивание бизнеса и органов государственного управления вплоть до уровня олигархического правления, подавляющее влияние финансового капитала, действующего в собственных интересах в ущерб промышленному развитию, отраслевые диспропорции и т. д.

Консерватизм – в своей крайне форме – призывает к неукоснительному следованию прежде сложившимся традициям и обычаям, прошлое при этом не просто идеализируется, но и сакрализуется. Важной чертой консерватизма является представление об особой роли государства, призванного устанавливать порядок, следить за его соблюдением и наказывать за его нарушения. Государство и его глава в консервативном обществе воспринимаются патерналистски, неравенство людей считается естественным, частная собственность – священной. В таком идеальном виде консерватизм в России если и существует, то в локально-маргинальном виде и заметного влияния не оказывает. Имеют место и взгляды так называемого неоконсерватизма, то есть консерватизма, стремящегося как бы не отстать от прогресса. В связи с этим неоконсерваторы принимают ряд либеральных ценностей – таких, как права личности, свобода предпринимательства. Полностью на позиции либерализма неоконсерваторы не становятся, справедливо опасаясь, что вся полнота свобод, проповедуемых либералами, неизбежно разрушит традиционные ценности и мораль.

В России существуют разнообразные консерватизмы – что неудивительно, если вспомнить об исторически близком прошлом России, в котором сформировалось несколько матриц собственного бытия, в основе которого лежали кардинально несовпадающие принципы жизнедеятельности, государственного устройства, существовавшие при этом достаточно долго для того, чтобы возникли соответствующие традиции и ценностные системы. Каждая такая матрица способна породить апеллирующий к ней консерватизм. Одни консерваторы идеализируют Российскую империю, рассматривают Православную церковь как основу единства народа, революции 1917 года оценивают как катастрофу, как несомненное зло, а весь советский период – как самый страшный, разрушительный период в истории русского народа. Этот вид консерватизма сам по себе обладает неким внутренним разнообразием, связанным с различным отношением к монархической или демократической формам правления, равно как и не столь радикально-негативной оценкой советского периода и т. д. Экономические модели, отвечающие представлениям консерваторов, тоже различны. Большинство их принимают базовые принципы либеральной экономики, но при этом считают, что роль государства должна быть достаточно влиятельной, а само государство как таковое является ценностью высокого порядка. Отвергают консерваторы и абсолютизацию индивидуальных свобод до уровня «личное выше общественного»: консерваторы во многих отношениях коллективисты. В области кредитно-финансовой политики консерваторы призывают к ограничению ссудного процента, а в области внешней политики противостоят глобализации, внедрению чуждых России ценностей, поведенческих норм, размыванию традиций и культуры.

Социализм не принято относить к консервативной идеологии, и мы поэтому ограничимся указанием на его очевидные консервативные черты, плюс к тому – социализм за семь десятилетий своего существования в виде государственного устройства стал для огромного большинства населения традиционной системой взглядов. Поэтому тех, кто симпатизирует советскому прошлому и отрицательно относится к происходящим переменам, вполне оправданно можно считать консерваторами, но, чтобы не вносить терминологической путаницы, мы этого делать не будем.

Социалистическая идеология весьма разнообразна. Исторически она восходит, с одной стороны, к «трем источникам и трем составным частям марксизма», с другой стороны – к раннехристианским ценностям, взглядам о коллективном благе. Представления о справедливости – тот водораздел, который отличает социалистическую идеологию от либеральной. Равенство людей, понимаемое либералами как формальное равенство перед законом, социалистами осознается как ценность более высокого порядка, которую должно охранять государство, как важнейшее свойство коллективистского общества. Принцип «общественное выше личного» в различных изводах социалистических взглядов занимает или главенствующее, или одно из влиятельных мест.

Дробление социалистической идеологии на множество видов обусловлено, помимо прочего, разнообразием фактических попыток построения социалистического общества. Даже в Советском Союзе представления о том, что такое социализм и какова его идеология, менялись – и весьма существенно – много раз. Кроме того, социализм с различной национальной спецификой строился и продолжает строиться во многих странах. В современной России существует много видов и оттенков социалистической идеологии, отличающихся смещением шкалы ценностей, различными представлениями о желанном будущем, несовпадающими оценками прошлого и пр. В социалистической идеологии иногда выделяют как самостоятельные направления социал-демократические и коммунистические представления. Виды социалистической идеологии, распространенной в современном российском обществе, плохо изучены, их носители никак не идентифицированы с социологической точки зрения. Вместо этого на уровне не только обыденного сознания, но и в пространстве реальной политики суть и структура социалистической идеологии подменены нисколько ей не адекватной картинкой, сложенной из политических партий, вписавших в свое наименование слова «коммунистическая» или «социалистическая». Несмотря, однако, на слабую изученность и неточную институционализацию, социалистическая идеология может легко охватить значительные массы населения (по-видимому – абсолютное большинство).

Экономическая модель, соответствующая некой условно-обобщенной социалистической идеологии современной России, это «исправленная», «улучшенная» модель советской экономики, вобравшая в себя элементы китайской и т. п. моделей. Ее базисом должна быть суверенная финансово-экономическая система, ориентированная на промышленное развитие, многоукладная экономика, сочетание инструментов планирования и рыночной конкуренции, сильное влияние государства.

Национализм как идеология в современной России, вроде бы, не является влиятельным политическим течением. Тем не менее для адекватного понимания происходящего и прогнозирования возможного будущего следует внимательно изучать и учитывать инклюзивные элементы национализма в любой другой идеологии. Носителей националистических взглядов можно встретить и среди консерваторов, и среди социалистов, и среди либералов. Для России, сложенной в том числе и из регионов с официально особым этническим статусом, проблема национализма всегда являлась и является острой, несущей в себе зародыш сепаратизма. Есть и другая форма национализма, никак не институализированная: этноконфессиональные содружества, сообщества и даже просто этническое самосознание, формирующее понятие «свои». Это явление сродни латентному сепаратизму, внутренней эмиграции, когда члены сообщества формально – такие же граждане России, как и все остальные, но при этом чувствуют свою особость, отчужденность. У них при этом может быть и «другая родина», а у этой «другой родины» – другие интересы, в том числе и не совпадающие с интересами России. Во вполне вероятных обстоятельствах различных кризисов – экономических, политических и пр. – эта внутренняя обособленность может превратиться в организованную «пятую колонну» и стать огромной проблемой. Современная российская власть не обладает ни исследовательским, ни тем более административно-политическим аппаратом для постижения этой проблемы и управления соответствующими процессами.

Адекватной национализму – приди эта идеология к власти – может быть любая экономическая модель, хоть либеральная, хоть социалистическая. Лишь бы она обеспечивала устойчивую защиту высших ценностей.

Идеология как форма общественного сознания становится политической идеологией, если какая-то организованная социальная группа объявляет эту идеологию своей и использует ее как функционал, направленный на формирование политической активности, для постановки целей и организации движения к этим целям. Политическая идеология призвана объединять своих сторонников и направлять их деятельность в нужную сторону.

В реальности политические идеологии являются эклектичными, они вбирают в себя элементы разных – порой чуждых друг другу – идеологических систем. Так, доминирующая в России либеральная идеология, являясь, несомненно, организованной и целеустремленной силой, несет в себе и элементы консерватизма, и признаки национализма, будучи столь же разнородной и организационно («Единая Россия», ЛДПР, «Яблоко», СПС, РПЦ и пр.). Вместе с тем суммарный тренд политико-экономического развития России в целом и главном – либерально-демократический, что обеспечено прежде всего практической политикой правительства и других структур управления.

Идеологически пестрыми выглядят и сторонники социалистической идеологии, организационными формами которых являются различные политические партии и движения (КПРФ, Коммунисты России, Социалистическая партия и др.). Политическая идеология национализма тоже представлена рядом партий и движений (НБП, РОС, РНЕ и пр.). Консерватизм как политическая идеология самостоятельным влиянием не обладает, примыкая или вливаясь в функционалы либерального, социалистического или националистического толков.

В этом сложном идеологическом и ценностном пространстве хочется понять мотивацию власти и ее оппонентов. Важно при этом отличать структуры власти от управленческих структур. Система власти и система управления – не одно и то же. Эти системы взаимодействуют, в некоторых узлах совпадают, но сущностно – это разные системы. У них разная природа и разные цели. Можно принадлежать одной системе и быть в ней на высоких позициях, но при этом не принадлежать другой системе – или быть в ней на малозаметных позициях. Система власти в России – это система взаимодействия властных группировок – кланов, – находящихся в состоянии непрерывной конкурентной борьбы. Кланы выстроены иерархически: наверху – сюзерен, ему подчинены вассалы (воспользуемся метафорами, предложенными Михаилом Хазиным и Сергеем Щегловым в книге «Лестница в небо», посвященной теории власти). И сюзерены, и вассалы могут как занимать, так и не занимать государственные должности, но система государственного управления так или иначе подчинена системе власти. Выживаемость, адаптивность и время жизни кланов зависят от многих факторов, среди которых главными являются личные качества сюзерена, экономический базис клана (с какой поляны кормится), вовлеченность в международные властно-клановые структуры, степень зависимости от материнского государства и т. п.

Мотивация власти не состоит в приверженности какой-либо идеологии. Пожалуй, только строительство социализма было вызвано к жизни идеями, появившимися за полвека до начала этого строительства; при этом мотивированной этими идеями стала, разумеется, не действующая власть, а ее оппоненты – впоследствии сами пришедшие к власти, после чего их мотивация существенно усложнилась.

Мотивация власти – сама власть, забота власти – ее собственная устойчивость. Идеология – это инструмент достижения властных целей и адаптации среды ради сохранения власти. Поэтому как возможность укрепления и удержания власти может быть востребована любая идеология. Богатство – важный ресурс власти, но не самоцель. Нажива – мотивация вассалов и челяди власти, другая их мотивация – сохранение покровительства сюзерена. Вассалам и челяди идеология нужна лишь для ориентировки и оправдания своих действий перед сюзереном.

Российская власть – как система кланов «на кормлении» – сложилась в 90-е годы. Некоторыми из своих корней она уходит в советское прошлое, другими – и вовсе далеко за временные и пространственные пределы России. Принятая ею идеология либерализма стала эффективным инструментом формирования институтов и законов, позволивших стремительно обогатиться (за счет общенародной собственности). Другая важная (оказавшаяся ныне важнейшей) функция этой идеологии – это возможность вписаться в мировое сообщество, согласовать цели, ценности и место России в мире. В соответствии с этими установками «остаточная» (после распада СССР) Россия должна была политически ослабеть до уровня регионального государства, экономически – стать энергетическим придатком. Эти цели достигались применением либеральных принципов и демократических институтов. В действительности, однако, не всё было выполнено. Политическое ослабление – это утрата собственной модели развития и военная слабость. И Россия двигалась по этому пути: от собственной модели (строительство социализма) не просто отказались, а превратили социалистическое прошлое в пугало для своего народа, Вооруженные силы ослабевали год за годом – деидеологизированная армия с руководством, погрязшим в интригах и стремлениях к личному обогащению, деградировали на глазах. Но главный военно-политический фактор – ядерное вооружение – оставался. А в последнее десятилетие изменилось позиционирование России в мире, выразившееся не только в речах президента страны, но и в возврате Крыма, участии в вооруженном конфликте в Сирии и пр. Произошло и переоснащение Вооруженных сил, ставших вновь одними из самых мощных в мире.

Россия из безвольной страны, покорно двигавшейся к утрате политического и экономического суверенитета и к окончательной фрагментации, превратилась в государство, пытающееся проводить политику в собственных интересах. Государство коррумпированное, с дегенеративной экономикой, слабой элитой, беднеющим населением, лишенным перспектив и целей, – но, тем не менее, даже такое государство, приподняв голову и привстав с колен, вышло за рамки отведенной ему роли.

Это не могло не вызвать ответной реакции «мирового сообщества», и без какой-то там России преодолевающего драматический период истории. Мировой капитализм переживает кризис собственного развития, ощущает исчерпание прежде работавших моделей, ищет способы продлить собственное существование. Две глобальные тенденции борются друг с другом: укрепиться за счет остального мира (глобализация и ее разновидности) или выжить, борясь за свое существование с опорой на собственные ресурсы, возрождать «национальные государства» и их союзы. Одной из вариаций на эту тему являются рассуждения об однополярном и многополярном мире. Россия всё отчетливее выступает за многополярный мир, отстаивает ценности «национального государства».

Противоборствующие силы сталкиваются и внутри самой России, в ее политическом классе. Некоторые из них не просто готовы, а всеми силами стремятся вписаться в западный проект (каким бы он ни был) на любых условиях, лишь бы взяли и не отняли всё «нажитое непосильным трудом». Другие с трудом, но начинают понимать, что «на любых условиях» никак нельзя, потому что с утратой государства или хотя бы важнейших элементов его суверенитета они сами исчезнут «как класс».

В сущности, Россия беременна открытым проявлением раскола на национальную и компрадорскую буржуазию. Дальнейшее существование России как государства напрямую зависит от исхода этого раскола: если всей полнотой власти овладеют компрадоры – у России нет шансов на сохранение себя как суверенного государства. Если верх одержит национальный капитал, то такие шансы появятся – при правильной политике. В первую очередь – при правильной финансово-экономической политике, важнейшей частью которой является промышленное развитие. России жизненно необходимо повысить уровень самостоятельности в финансовой, экономической и политической сферах – вплоть до способности к автономному плаванию.

Отсюда политическая задача момента – способствовать разграничению политико-экономических кланов на компрадорские и национальные, помогать «прозрению» последних, мотивировать их на собственное выживание и развитие путем формирования и принятия на вооружение идеологии развития.

В пространстве политической трескотни существуют и другие проекты спасения и возрождения России – от православно-монархического до революционно-коммунистического. Однако аналитик, способный к взвешиванию ресурсов, оценке реальных настроений масс, к измерению величины политических сил, каждый из этих проектов сочтет не только нереалистичным, но и крайне рискованным, сулящим для народа тяжкие последствия. Прагматичный подход к современному состоянию государства и общества состоит в использовании реально имеющихся ресурсов и возможностей, а они сегодня таковы, какие народились в ходе «строительства капитализма» в том его уродливом виде, какой уж получился.

Идеология развития – зачем она нужна? Чтобы указать систему идеалов и ценностей, к которым следует стремиться. Чтобы оправдать политиков, принявших решение, осуществляющих действия в направлении промышленного развития, и объяснить смысл этих действий. Чтобы деиделогизировать существующую политику в тех ее аспектах, которые препятствуют промышленному развитию и развитию вообще. Чтобы обеспечить устойчивость власти, которая изберет путь развития.

Идеология развития еще не написана в виде основополагающего текста, подобного, например, «Манифесту Коммунистической партии». Однако, как нам представляется, основные положения этой идеологии во многих существенных частях уже изложены разными авторами в разных публикациях. Осталось лишь собрать их в текст, который должен стать той самой «небольшой книжечкой», которая «стоит целых томов». Можно предложить вариант структуры этого текста.

После целеполагающего введения должна идти первая часть, в которой указаны базовые мировоззренческие принципы, описывающие современное общественное устройство, его движущие силы. Затем следует сформулировать представления о социальной справедливости, указать на примеры, попытки построения общества справедливости, на удачи и неудачи этого строительства. В частности, в отношении России необходимо сформулировать образ прошлого, то есть конструктивный взгляд на опыт строительства социализма в СССР, – с тем, чтобы такая картина минувшей эпохи могла стать элементом позитивной истории страны, без опоры на которую государственное строительство невозможно, поскольку с негативной историей государства его можно только разрушать. Не менее важно описать и картину настоящего, имея в виду справедливо критикуемый постсоветский период России. Идеология непременно должна опираться на критику того, что она призывает изменить, а значит, образ настоящего может не быть позитивным, но при этом важно справедливо выделить те достижения и созидательные тенденции дня сегодняшнего, которые могут и должны быть сохранены, продлены в будущее. Основной ориентир политической идеологии – образ будущего. Это инструмент целеполагания и консолидации.

Необходимо также в виде отдельной главы рассмотреть те международные реалии – идеологические, ценностные, политико-экономические и пр., – в которых Россия существует. При этом важно выявить причины, препятствующие реализации Россией идеологии развития, и тех, кто способствует этому. Наконец, в таком документе должна быть описана программа перехода от современного политико-экономического состояния России к манифестируемому будущему.

Идеология развития – даже не будучи собранной в виде «книжечки» – способна влиять на общество и его властные структуры. Для повышения действенности влияния идеологии надо, в частности, делать следующее.

Необходимо рассказывать и пропагандировать положительные примеры развития промышленного производства в наше время, при нынешней власти. На живых примерах показывать роль государственной поддержки, демонстрировать сущностные отличия бизнесменов разной «ориентации», обозначать различия в их мотивациях, жизненных целях и ценностях. Не в виде сплетен, а в порядке исследования рассказывать о том, что некоторые из них всем своим нутром тянутся за пределы Отечества, которое для них лишь источник как угодно добываемого богатства, что тратить свое богатство они хотят в других странах и детей ориентируют на жизнь не в России. И делать вывод о том, что при таких личностных установках промышленное развитие чаще всего не представляет для них интереса. Выпускать конкурентную промышленную продукцию – сложно, гораздо сложнее, чем торговать биржевыми, сырьевыми товарами, спекулировать валютой или «осваивать» государственный бюджет.

Надо подчеркивать, что носителями и проводниками идеологии промышленного развития лица такого типа не являются. Указывать, что следствием этого является отсутствие образа будущего у партии власти, имитация ею наличия собственной идеологии и неприятие (равно как и не принятие) политики/программы промышленного развития. Напоминать, что на перерождение компрадорской элиты надеяться нельзя.

А вот на чувство самосохранения национальной элиты надо не просто надеяться – его следует стимулировать. Важно напоминать, что национальной элите угрожают утрата (в тех или иных форме и степени) государства и народный бунт (в тех или иных форме и содержании). Повторим: под утратой государства следует понимать глубокую степень ослабления его суверенитета, федерализацию или конфедерализацию, переход под фактическое внешнее управление, в результате которого значительная часть властной элиты лишится своего положения, да и активов. Подобную перспективу следует рассматривать вполне предметно, указывая на те сегменты власти и клановой структуры, которые окажутся ненужными, с тем, чтобы стимулировать их защитные действия, сутью которых будет сохранение государства, укрепление его суверенитета и безопасности. Тогда у этой части властной элиты могут возникнуть основания и мотивы для соответствующих действий по изменению экономической политики, по поддержке промышленного развития. Другая часть элиты – компрадорская, рассчитывающая на продление своего исключительного положения и при ослаблении государства, и при колониальном его статусе, – будет противодействовать промышленному развитию, что и происходит в последние десятилетия. Промышленная элита рассматривается элитой компрадорской как нежелательный конкурент у сырьевого, финансово-банковского и управленческого источников благополучия. А в последнее время промышленная элита компрадорами воспринимается еще и как нечто компрометирующее в глазах мирового сообщества, от чего стоит ради собственного спасения избавиться. Внедрять идеологию развития в надежде ее превращения в идеологию политическую, в реализуемый проект надо в национально ориентированную властную элиту.

Надо учитывать, что власть в России опирается на идеологию либерализма, понимая ее весьма специфически, но оправдывая этим референсом многие свои действия. Этой же эклектичной квазиидеологией заражена и та часть элиты, которая потенциально или фактически является «национальной». Она сама не может (да и не особо хочет) выстроить идеологию развития и тем самым мобилизовать общество. Причин тому много: интеллектуальная слабость, умственный комфорт непотревоженного сознания, вторичность воспринятых упрощенных представлений о должном и пр. Мозги элиты промыты основательно.

У нынешней власти налицо идеологический вакуум. Ее доминирующая квазиидеология ущербна, она неспособна мобилизовать большие массы людей. Она неспособна и хоть как-то оправдать собственную политику в собственных же глазах.

Прагматическая мотивация для власти к принятию идеологии промышленного развития должна быть иной: и себя обезопасить, и народ удержать от взрыва недовольства. Может ли эту задачу решить идеологическая опора на сырьевую экономику и монетаристскую политику? Нет, не может. Она ведет к чудовищному расслоению общества, которое или взорвется, или будет завоевано внешними утилизаторами географического пространства.

Могут ли «широкие народные массы» повлиять на власть, вынудить ее к изменению экономического курса? Если не рассматривать вариант восстания, а уповать на «демократические процедуры», то может показаться, что шансы на это ничтожны. Но это не так: роль «масс» может быть очень значительна. Не слишком научно, но образно и понятно эта роль описывается в понятиях «порыв», «устремления», «энергия настроений» и т. п. Если политическим и информационным лидерам удается овладеть этими «энергиями», научиться ими управлять, то тогда идея, которая «овладевает массами», действительно «становится материальной силой», способной проявить себя не только в виде митингов и шествий, но и через иные способы давления, влияния на власть. Самым главным здесь является, однако, умение направить идею в нужном направлении. Даже просто хорошо организованный поток жалоб в высшие инстанции, подкрепленный информационным давлением в СМИ, может если не вынудить, то подтолкнуть власть принять требуемое решение. Еще большей силой обладают общественно-политические форумы, систематическая экспертно-аналитическая работа, деятельность СМИ, социальных сетей и пр.

Говоря об этом в контексте идеологии промышленного развития и стремления превратить ее в политику, следует обратить внимание на опыт советской индустриализации. Этот опыт был успешен, хотя и имел значительные издержки. Но внимание надо сосредоточить и на достижениях, а не только на издержках – что осознанно и очень интенсивно делает либеральная пропаганда. Следует использовать существующее в обществе позитивное отношение к советскому прошлому, сконцентрировать эту энергию и направить ее на созидание.

В завершение – цитата. Не буду указывать ее автора. Потому что имя это повлечет за собой естественный вопрос: «Так почему же тогда это до сих пор не сделано?» Но ответ на него – тема другой статьи. Вот цитата.

«Нам нужно понимать, что без современного здравоохранения, образования, инфраструктуры, без современной науки, технологий, робототехники, без генетики, биологии нам просто невозможно будет сохраниться. Как бы нам ни хотелось цепляться за что-то, что нам кажется дорогим и близким, всё, что мешает идти вперед, – всё должно быть зачищено, отброшено. Нам для самосохранения, для обеспечения будущего страны, будущих наших граждан, будущих поколений нужно решить эту сверхзадачу».