История и эмоции. Видение

***

Поль­зу­ясь ши­ро­ки­ми рам­ка­ми жан­ра пуб­ли­цис­ти­чес­ко­го эс­се, об­ра­щусь к лич­ной па­мя­ти и собствен­ным эмо­ци­ям как объ­ек­ту ис­сле­до­ва­ния: ка­ким мне ви­де­лось бу­ду­щее в прош­лом и что нас­ту­пи­ло «на са­мом де­ле». Те­перь, ког­да мне шесть­де­сят два го­да, ин­те­рес­но – по край­ней ме­ре, это ин­те­рес­но мне са­мо­му – вспом­нить и срав­нить: что я ожи­дал от бу­ду­ще­го, к че­му стре­мил­ся, что «стро­ил» – и что по­лу­чи­лось на са­мом де­ле. Мыс­ля­ми о бу­ду­щем, об­ра­за­ми бу­ду­ще­го бы­ла на­пол­не­на жизнь мо­е­го по­ко­ле­ния, да и всей стра­ны. Это бы­ли 60-е – го­ды, став­шие име­нем на­ри­ца­тель­ным, го­ды, обоз­на­чив­шие оп­ре­де­лен­ное по­ко­ле­ние и впол­не оп­ре­де­лен­ный строй мыс­ли, мо­ти­ва­ций. «Шес­ти­де­сят­ни­ки» для ме­ня – ско­рее стар­шие братья: не «от­цы», но и не ро­вес­ни­ки. Боль­ши­н­ство «шес­ти­де­сят­ни­ков» лет на 10–15 стар­ше, они пом­ни­ли вой­ну, не­ко­то­рые да­же участ­во­ва­ли в ней. Наз­ва­ние, прик­ре­пив­ше­еся к это­му по­ко­ле­нию, по мне­нию их са­мих, не­точ­ное. Пра­виль­нее их бы­ло бы на­зы­вать «пя­ти­де­сят­ни­ка­ми» (Ва­си­лий Ак­се­нов) – по де­ся­ти­ле­тию вхож­де­ния в жизнь, в про­фес­сию, по осоз­на­нию ло­ма­ю­щей­ся по­ли­ти­чес­кой ре­аль­нос­ти. А вот мое по­ко­ле­ние – по тем же приз­на­кам – как раз и есть «шес­ти­де­сят­ни­ки». Это для нас по­ле­тел в кос­мос Га­га­рин, для нас об­ра­зо­ва­лась груп­па «Битлз», для нас шло бур­ное ос­во­бож­де­ние аф­ри­ка­нс­ких на­ро­дов при братс­кой по­мо­щи СССР, для нас аме­ри­кан­цы за­вяз­ли во вь­ет­на­мс­кой вой­не, для нас на эк­ра­ны выш­ли «Кав­ка­зс­кая плен­ни­ца» и «Фан­то­мас».

Мыслями о будущем, образами будущего была наполнена жизнь моего поколения, да и всей страны. Это были 60-е – годы. Большинство «шестидесятников» лет на 10–15 старше, они помнили войну, некоторые даже участвовали в ней. Правильнее их было бы называть «пятидесятниками» (Василий Аксенов).

Я не сом­не­вал­ся ни в по­бе­де ком­му­низ­ма, ни в том, что ис­то­рия за­ко­но­мер­но раз­ви­ва­ет­ся от низ­ше­го, не­до­раз­ви­то­го (фе­о­да­лизм, ка­пи­та­лизм) к выс­ше­му, бо­лее со­вер­шен­но­му (со­ци­а­лизм, ком­му­низм). Это бы­ло не ощу­ще­ни­ем не­кой те­о­ре­ти­чес­кой воз­мож­нос­ти, а спо­кой­ным зна­ни­ем – срод­ни уве­рен­нос­ти в нас­туп­ле­нии зи­мы или ле­та. Все вок­руг лишь подт­ве­рж­да­ло мощь и не­из­беж­ность прог­рес­са, преж­де все­го – раз­ви­тие тех­ни­ки. Каж­дод­нев­но ощу­ща­лась мо­гу­чая пос­тупь на­уч­но-тех­ни­чес­ко­го раз­ви­тия: пер­вый спут­ник, вто­рой – уже по­боль­ше, по­тя­же­лее. По­том нас­тал че­ред со­ба­чек Бел­ки и Стрел­ки, по­том и до Лу­ны до­ле­те­ли, по­том Га­га­рин–Ти­тов–Ни­ко­ла­ев–По­по­вич–Бы­ко­вс­кий–Те­реш­ко­ва… Я всю жизнь, как му­зы­каль­ную фра­зу, пом­ню эти име­на. На­уч­но-тех­ни­чес­кий прог­ресс про­ни­зы­вал всю на­шу жизнь не толь­ко в кос­мо­се, но и в ежед­нев­ных по­бе­дах раз­ви­вав­шей­ся про­мыш­лен­нос­ти: то за­пус­тят ка­кой-то «стан-3500», то не­бы­ва­лую пло­ти­ну для ГЭС пост­ро­ят, неп­ре­рыв­но по­яв­ля­лись все бо­лее со­вер­шен­ные мо­де­ли са­мо­ле­тов: Ту-104, Ту-114, Ту-134, Ту-144, Ил-18, Ил-62, Як-40. Да и бы­то­вая тех­ни­ка не сто­я­ла на мес­те: хо­ло­диль­ни­ки, сти­раль­ные ма­ши­ны, те­ле­ви­зо­ры и ра­ди­о­лы, маг­ни­то­фо­ны, пы­ле­со­сы и по­ло­те­ры – все вмес­те фор­ми­ро­ва­ло ощу­ще­ние не толь­ко оче­вид­нос­ти прог­рес­са во­об­ще, но и фак­ти­чес­ко­го его при­су­т­ствия в жиз­ни.

Гар­мо­ния ощу­ща­лась не толь­ко в на­уч­но-тех­ни­чес­ком прог­рес­се, но и, как ни стран­но, в пос­то­ян­ной нех­ват­ке че­го-то в жиз­ни. Прес­ло­ву­тый де­фи­цит вы­пол­нял и не­кую по­зи­тив­ную роль: он был тем, что сле­до­ва­ло пре­о­до­ле­вать, – и мно­гое действи­тель­но пре­о­до­ле­ва­лось. Нех­ват­ка ве­щей, их не­дос­туп­ность иг­ра­ли роль «зла», ко­то­рое, од­на­ко, бы­ло злом по­беж­да­е­мым. Де­фи­цит и про­чие жиз­нен­ные не­со­вер­ше­н­ства обес­пе­чи­ва­ли ди­а­лек­ти­чес­кое про­ти­во­ре­чие, яв­ляв­ше­еся ис­точ­ни­ком дви­же­ния впе­ред, раз­ви­ти­ем. Был ясен путь, яс­на бы­ла и цель – ком­му­низм, об­ще­ст­во спра­вед­ли­вос­ти: от каж­до­го по спо­соб­нос­тям, каж­до­му по пот­реб­нос­тям. По­ка это­го не по­лу­ча­лось, но та­ким, как я, бы­ло со­вер­шен­но яс­но, что со вре­ме­нем по­лу­чит­ся.

Прог­ресс был ви­ден и ощу­тим не толь­ко в на­уч­но-тех­ни­чес­кой об­лас­ти. Се­то­ва­ния по­э­та Слуц­ко­го: «Что-то фи­зи­ки в по­че­те, что-то ли­ри­ки в за­го­не», – бы­ли по­э­ти­чес­кой шут­кой, не бо­лее. «Ли­ри­ки» на­хо­ди­лись не прос­то «в по­че­те», а пря­мо-та­ки в фа­во­ре. Сла­ва и об­лас­кан­ность властью на­ших зна­ме­ни­тых «ста­ди­он­ных» по­э­тов, на­ших «звезд со­ве­тс­кой эст­ра­ды», на­ших ки­не­ма­тог­ра­фис­тов, пи­са­те­лей, ху­дож­ни­ков бы­ли пре­дель­ны­ми. Ны­неш­нее бле­я­ние «ку­ми­ров преж­них лет» по по­во­ду то­го, что им «не да­ва­ли», их «не пус­ка­ли», их «зап­ре­ща­ли», выг­ля­дит уни­зи­тель­ны­ми ни­ще­нс­ки­ми по­ба­сен­ка­ми, ря­дом с ко­то­ры­ми при­су­т­ство­вать стыд­но, не то что их про­из­но­сить. Те, ко­то­рые действи­тель­но по­па­да­ли под несп­ра­вед­ли­вые жер­но­ва судь­бы и сис­те­мы, ра­зу­ме­ет­ся, бы­ли, но их для столь мощ­но­го мно­го­го­ло­со­го хо­ра ны­неш­них псев­до­жертв «то­та­ли­тар­но­го ре­жи­ма» не хва­ти­ло бы. Не­сом­нен­но, на­ря­ду с та­ки­ми, как я, бы­ли и лю­ди с сов­сем ины­ми предс­тав­ле­ни­я­ми о долж­ном. И их пра­во на иной взгляд ни­чуть не мень­ше мо­е­го. А их роль в судь­бе – стра­ны и мо­ей лич­ной – ока­за­лась го­раз­до важ­нее мо­ей собствен­ной.

Возв­ра­щусь к об­ра­зу бу­ду­ще­го, ко­то­рое на­ми ожи­да­лось, не ог­ра­ни­чи­вая се­бя сло­ва­ми «ком­му­низм» и «свет­лое бу­ду­щее», а пы­та­ясь на­щу­пать на­и­бо­лее глу­бин­ные ча­я­ния – мои и ок­ру­жав­ших ме­ня лю­дей. Пы­та­ясь вос­ста­но­вить свои цен­но­ст­ные предс­тав­ле­ния тех лет, я ста­ра­юсь вспом­нить: к че­му, по мо­е­му тог­даш­не­му мне­нию, сле­до­ва­ло стре­мить­ся, что есть ус­пех. Ду­маю, имен­но этот ас­пект жиз­нен­ной фи­ло­со­фии на­и­луч­шим об­ра­зом ха­рак­те­ри­зу­ет предс­тав­ле­ния о долж­ном, же­лан­ном бу­ду­щем, а вов­се не ло­зун­го­вые и пла­кат­ные кон­цеп­ции по­ли­ти­чес­ких те­о­рий.

Глав­ным в жиз­ни счи­та­лось (мною и близ­ки­ми) «най­ти се­бя», оп­ре­де­лить ту про­фес­сию, то поп­ри­ще, к ко­то­ро­му есть при­род­ные склон­нос­ти, та­лант, ес­ли он име­ет­ся. Мак­си­маль­но раск­рыть, раз­вить свои спо­соб­нос­ти – имен­но это предс­тав­ля­лось на­и­бо­лее важ­ным. Все ос­таль­ное (день­ги, сла­ва, об­ще­ст­вен­ное по­ло­же­ние) счи­та­лось вто­рос­те­пен­ным. И при этом – ес­те­ст­вен­ным след­стви­ем пра­виль­нос­ти вы­бо­ра. Ес­ли ты не ошиб­ся в вы­бо­ре про­фес­сии – приз­на­ние и ус­пех при­дут обя­за­тель­но!

Научно-технический прогресс пронизывал всю нашу жизнь не только в космосе, но и в ежедневных победах развивавшейся промышленности: то запустят какой-то «стан-3500», то небывалую плотину для ГЭС построят, непрерывно появлялись все более совершенные модели самолетов: Ту-104, Ту-114, Ту-134, Ту-144, Ил-18, Ил-62, Як-40.

Я по­лу­чил луч­шее в ми­ре об­ра­зо­ва­ние. Зву­чит вы­зы­ва­ю­ще и пре­тен­ци­оз­но, од­на­ко, по­ла­гаю, что де­ло обс­то­ит имен­но так: я окон­чил фи­зи­чес­кий фа­куль­тет уни­вер­си­те­та по спе­ци­аль­нос­ти «те­о­ре­ти­чес­кая и ма­те­ма­ти­чес­кая фи­зи­ка». Мож­но, ко­неч­но, при оцен­ке уров­ня по­лу­чен­но­го об­ра­зо­ва­ния срав­ни­вать дос­та­точ­но важ­ные, но вто­рич­ные приз­на­ки: ка­кой имен­но уни­вер­си­тет, с ка­ки­ми оцен­ка­ми и т.д. Эти фак­то­ры зна­чи­мые, но не от­ме­ня­ют выс­ка­зы­ва­ния в его об­щем смыс­ле: об­ра­зо­ва­тель­ная прог­рам­ма и ка­че­ст­во пре­по­да­ва­ния, мне пре­дос­тав­лен­ные, со­от­ве­т­ство­ва­ли выс­ше­му уров­ню ми­ро­вых дос­ти­же­ний в этой сфе­ре. Я знал фи­зи­ку и ма­те­ма­ти­ку не ху­же вы­пу­ск­ни­ков Кемб­рид­жа, Гар­вар­да или Мас­са­чу­се­тс­ко­го тех­но­ло­ги­чес­ко­го уни­вер­си­те­та – что впос­ле­д­ствии жизнь подт­вер­ди­ла. Мы на­хо­ди­лись на уров­не са­мых пос­лед­них дос­ти­же­ний на­у­ки и об­ла­да­ли пе­ре­до­вы­ми ис­сле­до­ва­тельс­ки­ми на­вы­ка­ми. Мы ощу­ща­ли се­бя пол­но­цен­ной частью еди­но­го ми­ро­во­го про­цес­са «поз­на­ния при­ро­ды». Го­во­ря язы­ком сов­ре­мен­ным, мы (фи­зи­ки-ма­те­ма­ти­ки) дав­но и все­це­ло бы­ли гло­ба­ли­зи­ро­ва­ны, у нас на всех бы­ла од­на об­щая сис­те­ма зна­ний и уме­ний, об­щая и цель­ная кар­ти­на ми­ра, соз­дан­ная уси­ли­я­ми ми­ро­вых ге­ни­ев из раз­ных стран и на­ро­дов. По­э­то­му у ме­ня не бы­ло при­чин для ус­той­чи­во­го не­до­воль­ства действи­тель­ностью.

Гу­ма­ни­та­рии за­час­тую на­хо­ди­лись в ином по­ло­же­нии, сфе­ра их де­я­тель­нос­ти – в ка­кой бы стра­не и в ка­кие бы вре­ме­на они ни на­хо­ди­лись – всег­да весь­ма жест­ко ог­ра­ни­че­на и пре­доп­ре­де­ле­на язы­ко­во-куль­тур­ной и по­ли­ти­чес­кой сре­дой. Ра­зу­ме­ет­ся, это бы­ло и ны­не яв­ля­ет­ся серь­ез­ной при­чи­ной для не­до­воль­ства по­ли­ти­чес­кой (куль­тур­ной, язы­ко­вой, ре­ли­ги­оз­ной и т.д.) сре­дой оби­та­ния и про­фес­си­о­наль­ной де­я­тель­ностью мно­гих гу­ма­ни­та­ри­ев. Гра­ни­ца меж­ду «гу­ма­ни­та­ри­я­ми» и «не­гу­ма­ни­та­ри­я­ми» в том смыс­ле, о ко­то­ром я сей­час го­во­рю, очень ус­лов­на. Нап­ри­мер, фи­зик Анд­рей Са­ха­ров в си­лу обс­то­я­тельств лич­но­го и, воз­мож­но, ми­ро­во­з­зрен­чес­ко­го ха­рак­те­ра весь­ма ост­ро вдруг по­чу­в­ство­вал «нес­во­бо­ду», до ко­то­рой мно­гим дру­гим фи­зи­кам не бы­ло ни­ка­ко­го де­ла ли­бо они не при­да­ва­ли это­му та­ко­го зна­че­ния.

Пос­коль­ку я ро­дил­ся в семье, в ко­то­рой об­щая куль­ту­ра и на­уч­ная ра­бо­та це­ни­лись пре­вы­ше все­го, то со­от­ве­т­ству­ю­щая ие­рар­хия смыс­лов бы­ла мною восп­ри­ня­та как неч­то ес­те­ст­вен­ное, тем бо­лее что сис­те­ма цен­нос­тей, про­па­ган­ди­ро­вав­ша­я­ся в стра­не, не всту­па­ла с ней в про­ти­во­ре­чие. Путь «вос­хож­де­ния к ус­пе­ху» был для ме­ня по­ня­тен: уни­вер­си­тет–ас­пи­ран­ту­ра–кан­ди­да­тс­кая–док­то­рс­кая… И глав­ным во всех этих фор­маль­ных ве­хах бы­ла про­фес­си­о­наль­ная и твор­чес­кая сос­то­я­тель­ность, приз­на­ние про­фес­си­о­наль­ной сре­ды, об­щее со­дер­жа­ние жиз­ни. Мое ус­пеш­ное бу­ду­щее го­дам к шес­ти­де­ся­ти предс­тав­ля­лось при­мер­но сле­ду­ю­щим. По фор­маль­ным приз­на­кам: док­тор фи­зи­ко-ма­те­ма­ти­чес­ких на­ук, про­фес­сор, ав­тор не­ко­е­го «дос­та­точ­но­го» ко­ли­че­ст­ва опуб­ли­ко­ван­ных на­уч­ных ра­бот и мо­ног­ра­фий, в ко­то­рых от­ра­же­ны пол­но­цен­ные (в ме­ру та­лан­та и усер­дия) ре­зуль­та­ты ис­сле­до­ва­ний. По внут­рен­не­му со­дер­жа­нию: мак­си­маль­но ши­ро­кая эру­ди­ция в раз­ных об­лас­тях, ос­но­ва­тель­ное зна­ние ми­ро­вой ли­те­ра­ту­ры, ис­ку­с­ства – жи­во­пи­си, му­зы­ки, те­ат­ра, ки­но. По ма­те­ри­аль­но­му уров­ню: оче­вид­ное и ав­то­ма­ти­чес­ки воз­ни­ка­ю­щее бла­го­сос­то­я­ние про­фес­со­ра ву­за – квар­ти­ра, на­пол­нен­ная хо­ро­шей биб­ли­о­те­кой и соб­ра­ни­ем грам­мо­фон­ных плас­ти­нок, быть мо­жет, ав­то­ма­ши­на, воз­мож­ность пу­те­ше­ст­вий по род­ной стра­не, а в иск­лю­чи­тель­ных слу­ча­ях и за гра­ни­цу. По приз­на­кам, так ска­зать, де­мог­ра­фи­чес­ким – по­ла­гал иметь семью, дво­их-тро­их де­тей и не­ко­то­рое ко­ли­че­ст­во вну­ков, а так­же сох­ра­нять тес­ные от­но­ше­ния с родствен­ни­ка­ми и друзь­я­ми, то есть под­дер­жи­вать «ро­доп­ле­мен­ной» и «про­фес­си­о­наль­но-дру­жес­кий» клас­те­ры об­ще­ния. По приз­на­кам «ме­та­фи­зи­чес­ким» я во­об­ще ни­че­го не хо­тел об­рес­ти в бу­ду­щем, пос­коль­ку ни о чем по­доб­ном не ду­мал: я счи­тал се­бя ате­ис­том «как все», и ни проб­ле­ма заг­роб­ной жиз­ни, ни проб­ле­ма гре­ха или спа­се­ния ду­ши ме­ня не ин­те­ре­со­ва­ли. Цер­ковь как ре­ли­ги­оз­ный инс­ти­тут я восп­ри­ни­мал как пе­ре­жи­ток прош­ло­го, ко­то­рый дол­жен от­ме­реть сам со­бой. А вот к Церк­ви как объ­ек­ту куль­тур­но-ис­то­ри­чес­ко­го нас­ле­дия я от­но­сил­ся с лю­бовью, счи­тая, что хра­мы на­до бе­речь и вос­ста­нав­ли­вать, что цер­ков­ную му­зы­ку на­до ис­пол­нять и слу­шать, что ико­ны – важ­ней­шая часть рус­ско­го ис­ку­с­ства и т.д.

Я не хо­чу предс­тав­лять на­шу семью не­ким отор­ван­ным от ре­аль­ной жиз­ни ост­ров­ком «ма­те­ри­а­лис­ти­чес­ко­го иде­а­лиз­ма». Бы­ли у нас и кри­ти­чес­кий взгляд на про­ис­хо­дя­щее, и дос­та­точ­но жест­кие оцен­ки прош­ло­го, и не­у­дов­лет­во­рен­ные бы­то­вые нуж­ды, и сис­те­ма­ти­чес­кая нех­ват­ка де­нег, и неп­ри­я­тие мно­гих глу­пых им­пе­ра­ти­вов, при­ня­тых в об­ще­ст­ве. Ви­дел я вок­руг се­бя и дру­гие семьи, и дру­гие иде­а­лы. Сей­час для ме­ня имен­но эти от­ли­чия, их при­ро­да ста­ли од­ним из са­мых глав­ных «внут­рен­них дис­кур­сов». Я пы­та­юсь по­нять при­ро­ду то­го смер­тель­но опас­но­го рас­ко­ла, в ко­то­ром мы су­ще­ст­ву­ем и ко­то­рый про­дол­жа­ет с ог­ром­ной нас­той­чи­востью до­би­вать стра­ну. Я хо­тел бы мак­си­маль­но глу­бо­ко и обс­то­я­тель­но по­нять, по­че­му ро­див­ший­ся в 1902 го­ду в Кост­ро­мс­кой гу­бер­нии Бел­кин Ни­ко­лай Ива­но­вич (мой отец) и ро­див­ший­ся в 1921 го­ду в со­сед­ней Ярос­ла­вс­кой гу­бер­нии Яков­лев Алек­сандр Ни­ко­ла­е­вич (член По­лит­бю­ро ЦК КПСС, «про­раб пе­ре­ст­рой­ки») столь раз­лич­ны по сво­им глу­бин­ным прин­ци­пам, по сво­им цен­нос­тям? По­че­му пер­вый – прос­то и без па­фо­са лю­бил свою стра­ну и всю жизнь от­дал на­у­ке, вто­рой – «то­же-уче­ный» – стал ее сла­до­ст­ра­ст­ным па­ла­чом? По­че­му я, ро­див­ший­ся в Ярос­лав­ле в 1950 го­ду, люб­лю свою стра­ну во всей ее слож­ной и про­ти­во­ре­чи­вой це­ло­ст­нос­ти, а ро­див­ша­я­ся со мной в один год в Ба­ра­но­ви­чах Ва­ле­рия Иль­и­нич­на Но­вод­во­рс­кая не­на­ви­дит ее с глу­бо­кой про­фес­си­о­наль­ной са­мо­от­вер­жен­ностью са­ни­та­ра-ист­ре­би­те­ля вред­ных на­се­ко­мых? И мо­жем ли мы най­ти комп­ро­ми­с­сное со­су­ще­ст­во­ва­ние во имя об­щих для нас выс­ших цен­нос­тей?

Сетования поэта Слуцкого: «Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне», – были поэтической шуткой, не более. «Лирики» находились не просто «в почете», а прямо-таки в фаворе. Слава и обласканность властью наших знаменитых «стадионных» поэтов, наших «звезд советской эстрады», наших кинематографистов, писателей, художников были предельными.

***

Вос­ста­нав­ли­вая тот об­раз бу­ду­ще­го, ко­то­рый су­ще­ст­во­вал в мо­ем во­об­ра­же­нии в да­ле­ком прош­лом, мо­гу быть не­то­чен во мно­гих де­та­лях, но при этом я уве­рен, что су­ще­ст­вен­ные, ба­зо­вые чер­ты пе­ре­даю пра­виль­но. Во вся­ком слу­чае, о том, к че­му пы­та­юсь про­бить­ся – к цен­но­ст­но­му яд­ру семьи и мо­е­му лич­но­му, – ста­ра­юсь пи­сать прав­ди­во.

Бла­гос­ло­вен­ные шес­ти­де­ся­тые сме­ни­лись се­ми­де­ся­ты­ми – имен­но этот пе­ри­од сей­час на­зы­ва­ют зас­то­ем. В том кон­те­кс­те, о ко­то­ром я пи­шу, те го­ды – как раз не зас­той, а на­ча­ло мощ­ной тур­бу­ле­нт­нос­ти, сом­не­ний, рас­хож­де­ний в жиз­нен­ных прин­ци­пах, для мно­гих – пе­ре­о­цен­ки фун­да­мен­таль­ных взгля­дов на об­ще­ст­во и го­су­да­р­ство. Для ме­ня ос­нов­ным ис­точ­ни­ком этих «воз­му­ще­ний» бы­ла сре­да на­уч­но-тех­ни­чес­кой ин­тел­ли­ген­ции, часть ко­то­рой на­ча­ла эмиг­ри­ро­вать, что соп­ро­вож­да­лось пе­рес­мот­ром взгля­дов на «иде­а­лы ком­му­низ­ма» и на «по­ро­ки ка­пи­та­лиз­ма». Серд­це­ви­ной та­ко­го пе­рес­мот­ра и та­кой пе­ре­о­цен­ки в боль­ши­н­стве слу­ча­ев бы­ла не­у­дов­лет­во­рен­ность ма­те­ри­аль­ным по­ло­же­ни­ем и ма­те­ри­аль­ны­ми перс­пек­ти­ва­ми в срав­не­нии с та­ко­вы­ми в «раз­ви­тых стра­нах». В иных слу­ча­ях не­у­дов­лет­во­рен­ность ис­хо­ди­ла из ре­ли­ги­оз­но­го или на­ци­о­наль­но­го дис­ком­фор­та. Я, ра­зу­ме­ет­ся, на­хо­дил­ся под вли­я­ни­ем этих раз­го­во­ров, пе­ри­о­ди­чес­ки пог­ру­жал­ся в ин­фор­ма­ци­он­ный по­ток, опи­сы­вав­ший за­ме­ча­тель­ную, изо­биль­ную жизнь «там» и мрач­ную нес­во­бо­ду в ми­ре то­таль­но­го де­фи­ци­та «здесь». При этом, од­на­ко, мое цен­но­ст­ное яд­ро – как я те­перь по­ни­маю и фор­му­ли­рую – не раз­мы­ва­лось, не раз­ру­ша­лось. Я лишь ста­но­вил­ся бо­лее ин­фор­ми­ро­ван­ным, но не ут­ра­чи­вал при этом бла­го­ра­зум­ной спо­соб­нос­ти под­вер­гать сом­не­нию лю­бые све­де­ния. Во мне не про­ис­хо­ди­ла сме­на предс­тав­ле­ний о «пра­виль­ном пу­ти», не фор­ми­ро­ва­лась стра­те­гия пе­ре­беж­ки «ту­да, где луч­ше». И ес­ли я к кон­цу се­ми­де­ся­тых уже до­га­ды­вал­ся, что в вось­ми­де­ся­том го­ду ком­му­низм пост­ро­ен не бу­дет, то счи­тал это лишь не­точ­ностью прог­но­за, си­ту­а­тив­ной ошиб­кой, а не прин­ци­пи­аль­ной неп­ри­год­ностью па­ра­диг­мы. Важ­но так­же от­ме­тить, что к кон­цу се­ми­де­ся­тых мой кри­ти­цизм в от­но­ше­нии су­ще­ст­во­вав­шей по­ли­ти­чес­кой сис­те­мы и ее спра­вед­ли­вос­ти из­ряд­но воз­рос. Ве­ра в «не­отв­ра­ти­мое» свет­лое бу­ду­щее по­ду­гас­ла, а зна­чи­мость ма­те­ри­аль­но­го фак­то­ра воз­рос­ла. Раз­но­об­ра­зие су­деб и жиз­нен­ных пу­тей мо­их кол­лег, свер­стни­ков, мно­же­ст­вен­ность фак­то­ров, вли­яв­ших на это, ука­зы­ва­ли, как ми­ни­мум, на то, что не все в жиз­ни так од­ноз­нач­но и «един­ствен­но вер­но», как ду­ма­лось в юнос­ти. Я тог­да еще не мог осоз­нать «джек­сон-вэ­ни­ко­вс­кую» эмиг­ра­цию мо­их кол­лег и зна­ко­мых как «сме­ну лич­ной па­ра­диг­мы», но яс­но осоз­на­вал при­я­тие ими дру­гих «пра­вил иг­ры», дру­гих жиз­нен­ных ори­ен­ти­ров, ко­то­рые они восп­ри­ни­ма­ли не толь­ко как бо­лее вы­год­ные, но и бо­лее спра­вед­ли­вые для се­бя и сво­их де­тей. Ра­ди это­го они от­ка­зы­ва­лись от куль­тур­ной и язы­ко­вой сре­ды, не прос­то при­ни­мая не­из­беж­ность прев­ра­ще­ния их де­тей и вну­ков в иной куль­тур­но-язы­ко­вый тип, но и го­ря­чо же­лая это­го.

***

Вось­ми­де­ся­тые го­ды с оче­вид­ностью про­де­мо­н­стри­ро­ва­ли ма­раз­ма­ти­чес­кую бес­по­мощ­ность выс­шей влас­ти, не­об­хо­ди­мость пе­ре­мен, но та­ких пе­ре­мен, ко­то­рые при­ве­дут-та­ки к пост­ро­е­нию об­ще­ст­ва все­об­щей спра­вед­ли­вос­ти – об­ще­ст­ва, по-преж­не­му на­зы­ва­е­мо­го ком­му­низ­мом или «со­ци­а­лиз­мом с че­ло­ве­чес­ким ли­цом». Лю­бой пар­тий­ный ли­дер, приз­вав­ший к пе­ре­ме­нам, был об­ре­чен на ус­пех и все­на­род­ную под­де­рж­ку. Та­ко­вым ока­зал­ся Гор­ба­чев. Ко­неч­но, важ­но по­нять, кто он – ду­рак или ум­ни­ца, мер­за­вец или пра­вед­ник, пре­да­тель или ге­рой, по­ли­ти­чес­кий ди­вер­сант или кто-то еще. Важ­но – но не для мо­их рас­суж­де­ний. Для мо­их рас­суж­де­ний важ­нее, что в ре­зуль­та­те его де­я­тель­нос­ти у ме­ня бы­ло от­ня­то бу­ду­щее. То са­мое бу­ду­щее, к ко­то­ро­му я стре­мил­ся, к дос­ти­же­нию ко­то­ро­го го­то­вил се­бя и сво­их де­тей. То бу­ду­щее, за ко­то­рое я нес от­ве­т­ствен­ность пе­ред по­ко­ле­ни­я­ми сво­их сог­раж­дан.